Когда же спустилась няня Валя, меня прошиб холодный пот, я окончательно осознал, что Яны дома нет. Ночью. Дети спят под надзором няни, а Яны нет.

Призывал самого себя к успокоению, надо сначала разобраться. Мне нужны, отчаянно необходимы трезвые мозги.

Не стал даже слушать волчицу, рыкнул на нее, и та без лишних вопросов поспешила наверх в детскую. Правильно! Там ей сейчас самое место. Запеленговал Янино местонахождение, и глаза заволокло туманом ярости. Маячок указывал, что она в городе, в клановом доме, в котором жил как раз таки Васильев. Вряд ли она навещала кого-то другого, ведь не бывает же таких совпадений.

Дальше я мало что соображал. Действовал абсолютно не свойственно собственному поведению. Не мог привести в порядок элементарный мыслительный процесс. Не мог отделить голос зверя, бушевавшего во мне, и собственные мысли.

В считанные секунды добрался до местной парковки, схватил с щитка первые попавшиеся ключи и угнал чужую машину. В тот момент мне было глубоко насрать, что та оказалась красной и принадлежала одной из моих бывших любовниц. Моя ласточка покоилась на офисной парковке, и хотя бы за ее целостность можно было не переживать, чего не скажешь о роже Васильева.

Стоило тому открыть дверь, как я ему врезал, не особо думая. Во мне как будто кто-то выключил такую способность — думать. Следом в коридор выбежала Яна, но я ее плохо видел, перед глазами все расплывалось, начинался оборот. «Соберись, Романов! Она мать твоих детей и как бы там ни было, ты не имеешь права ее загрызть, пребывая в невменяемом состоянии».

Самое время для самоанализа и тренингов. Но помогло. На какое-то недолгое время. Меня отпустило, даже когти втянулись, и я смог почти здраво с ней разговаривать. Не помню, что говорил, но очень четко запомнил ощущение ее маленькой ладошки, беспомощно стучавшей по моей груди.

Яна впервые за долгое время плакала и обвиняла меня в несостоятельности. В том, что муж и отец из меня получился никудышный. «Полный ноль, Игнат! Поздравляю, по всем фронтам свое жизни ты полный ноль». Столько лет гордился выработанным самоконтролем. Уважал себя за то, что смог побороть зверя. И на тебе, двух лет брака даже не прошло, как все полетело к чертям — выдержка, терпение, самоуважение, все, полетело к чертям.

Не особо понимая, что делаю, покинул ненавистную квартиру, потому что опять закипал. Глобальная беспомощность навалилась как-то разом, опять выросли когти и заболели кости. Быстрее на улицу. Вдохнуть воздуха.

Жаркий летний зной. Даже ночью духота. Вот так, пара вдохов и выдохов полной грудью — и стало легче, оборот отступил. Надо валить домой, там успокоительное, там Назимов. Приволокусь к нему как побитый щенок, что еще мне остается, когда я, взрослый, сильный волк, не могу справиться с самим собой?!

Когда доехал до клана, туман негодования слегка развеялся. Я понял, что не все было настолько однозначно. В конце концов, Васильев с Яной в квартире были не одни. Это же что-то да значило?!

Расположился на одной из лавочек возле нашего дома, притащил парочку бутылок и начал ждать… она должна вернуться… она должна приехать. Если не ко мне, то хотя бы к детям. Ведь это ее дом! Это наш дом!

Ночной воздух становился свежее и прохладнее. Минуты складывались в часы, и каждый новый вздох давался тяжелее предыдущего. Кислород, попадавший в легкие, жег их изнутри. В районе сердца пекло так, как никогда в жизни, похоже на боль утраты… но я же ее еще не потерял.

Только время между тем все шло и шло, не желая замедлять свой ход. Пустые бутылки летели в ближайшую урну, а голову все чаще посещала зашкаливающая по своей абсурдности мысль: «А вдруг она вообще не придет? Никогда?» Волк внутри под действием настойки успокоился, но не ушел. Я чувствовал, как он подавлен и недоволен. Только теперь не бесился, а, как бы глупо ни звучало, хотел любви.