- Солнышко, ты можешь упасть и разбиться! – я протянула к нему руки, стараясь двигаться медленно и плавно. – Там слишком высоко, мы на втором этаже.

Илья посмотрел вниз, вздрогнул. Видимо, до этого он не осознавал, что земля может быть так далеко.

- Я просто испугалась от неожиданности, но мне кажется это очень круто, то, что ты сделал, - я говорила искренне, потому что это было воистину удивительно.

- А что я сделал? – похоже, он даже не понял, какой он уникальный.

- Ты изменил своё лицо на моё, - я аккуратно прикоснулась к решётке невдалеке от его рук.

К нему самому не прикасалась, чтобы он не испугался и не отпустил прутья.

- Я не хотел, я не спе… не…, - он принялся проглатывать некоторые звуки и даже икать.

- Я не боюсь, правда, - улыбнулась, немного придвинула свои руки к его рукам. – Мне очень интересно, как ты сумел это сделать. Давай, я тебе помогу вернуться обратно, мы с тобой одни посидим, доедим торт, а потом перед зеркалом попробуем что-нибудь ещё сделать.

Илюша задумался. Минута, вторая, я аж вспотела, когда он перебрал своими пальчиками по решётке, и облегчённо выдохнула, когда он придвинул их к моим рукам. Совсем близко, мы даже соприкоснулись.

- Вот так, я возьму тебя за ручку, и ты боком пролезешь, - на моих глазах происходило чудо.

Илья крепко вцепился правой рукой в мою, просунул худое плечико между прутьями, а вот тело по идее уже не могло туда пролезть. И тут я ясно увидела, как его рёбра поджались, и он свободно прошёл, словно и впрямь был кошкой. Или змеёй.

- Молодец, - позади меня послышался голос Вероники Степановны. – Вы оба молодцы.

Я раскрыла для Ильи объятья, он заколебался, осмотрел внимательным взглядом комнату и наконец-то шагнул прямо в раскрытые руки.

Слава Богу!

Стоило мне слегка расслабиться, как случилось кое-что ещё более невероятное: нас закружил сильный вихрь (да-да, прямо внутри комнаты!), мы ухватились друг за друга ещё крепче и принялись визжать. Оба. Потому что нас закрутило, принялось швырять от одной стороны воронки в другую, казалось, что нас сейчас сломает пополам. Но мы держались. Вцепились друг в друга, как клещи, я чувствовала, как колотится от страха сердце Илюши, и понимала, что сдохну, но не выпущу его из рук! Его хватка, кстати, оказалась неожиданно крепкой для семилетнего ребёнка, а учитывая, что он особенный – и вовсе странно.

Вихрь нас кружил так долго, что меня чуть не стошнило. Хорошо, что в этот раз вместо сменных туфель для работы в группе (они порвались и требовали ремонта) мне пришлось надеть кроссовки. Поэтому, несмотря на болтанку, я оставалась при обуви, а ещё чувствовала, как от потока воздуха просохли камуфляжные штаны. Вот это нас обдуло!

Приземление вышло болезненным, более того, возникло чувство, что вихрь словно выключили – настолько он неожиданно закончился. Взлохмаченные волосы закрывали обзор, но я и не торопилась осматриваться – кто его знает, что там с остальными случилось. Страшно!

- А, так вот кто высосал всю энергию и дестабилизировал портал, - над головой раздался чей-то звонкий ехидный голос.

И он не принадлежал ни Веронике Степановне, ни Люде.

- Зыралда щарбом слю датсром бя, - раздался чей-то настолько низкий голос, что у меня по коже поползли мурашки.

Я даже испугалась, зато Илья принялся вырываться, более того, возбуждённо затараторил:

- Парамба дул распорт…

Я ничегошеньки не поняла. Разве что узнала только одно слово, которое он довольно часто произносил: «дарам», что обозначало дом. Мужской голос принялся отвечать ему, в нём проскальзывали интонации удивления, радости и просьбы. Вопрос – какой именно?