За две минуты до звонка мистер Довер дал нам задание: провести групповое исследование какой-нибудь городской легенды и выяснить, где в ней правда, а где вымысел. А потом прочитать доклад перед всем классом.

Меня чуть не вырвало, когда я об этом услышала. Я не против работать в команде, но стоять перед классом и говорить не выношу.

Ненавижу больше всего на свете. Сразу краснею как рак, и голос начинает дрожать. Меня тошнит от одной мысли о публичном докладе.

В средней школе нас разбивают на группы тремя способами: либо учитель сам назначает пары, либо ученики рассчитываются по порядку номеров (опять же, заданных учителем), либо действует принцип живой очереди: кто успел, тот и съел. Я надеялась, что мистер Довер сам нас распределит – так гораздо проще, – но перед самым звонком он произнес этак по-старомодному:

– Нуте-с, школяры мои любезные, а теперь извольте урядиться о сотоварище.

К счастью, я уловила, о чем речь, и сразу же повернулась к Вайолет и спросила ее, не хочет ли она быть моей напарницей, и она согласилась! Когда мистер Довер раздает проекты, это работа не на день или два, а, как правило, на несколько недель, значит, в ближайшее время о напарнике можно не беспокоиться, и это здорово.

Джордин как раз что-то шептала на ухо Дине, и обе смотрели на меня и Вайолет. Я знала, что они говорят о нас, но в кои-то веки мне было плевать. Я выбрала себе напарницу, и мы с Вайолет отлично поработаем вместе. Обычно я всеми способами стараюсь не попасть в поле зрения Джордин. Почему-то она всегда заставляет меня чувствовать себя идиоткой. Нужно обязательно предупредить Вайолет, чтобы держалась от нее подальше. Этой Джордин ни в чем нельзя доверять.

В четвертом классе она пригласила на день рождения всех девочек из класса, кроме меня. Мама, должно быть, спятила, потому что кинулась звонить бабушке Джордин, а та сказала, что это ошибка, притащила Джордин к нам домой и заставила лично передать мне приглашение. Просто кошмар!

У Джордин был такой вид, будто ее сейчас стошнит, а мне хотелось сквозь землю провалиться. В день вечеринки я заболела и все равно не смогла пойти, что вполне устроило и меня, и, уверена, Джордин тоже.

Короче, мы с Вайолет уже составили список городских легенд, из которых могли выбирать: йети, гигантский аллигатор в канализации или Джонни Яблочное Семечко [4]. После занятий ребята еще говорили о Кровавой Мэри [5], Няне [6], Кукле-клоуне [7] или Человеке-мотыльке: по словам моей сестры, это жуткого вида двухметровый мужик с красными глазами и крыльями мотылька; он появляется перед каким-нибудь ужасным событием.

Гейб спросил нас с Вайолет, о чем будет проект, и Джордин, конечно, тут же влезла:

– Ой, да наверняка что-нибудь малышовое. – Ну вот нравится ей меня гнобить. Но тут Гейб встал на мою защиту и поинтересовался у нее, иронично улыбаясь:

– А твоя гениальная идея в чем?

Джордин сразу заткнулась, и мы с Вайолет рассказали Гейбу о нашей городской легенде.

Вот опять… Только что случилась странная вещь. Сестра сказала, что мне кто-то звонит, но, когда я подошла ответить, на том конце линии никого не было. Я несколько раз сказала «алло», но там молчали. В конце концов я повесила трубку, а когда спросила у Кендалл, кто меня спрашивал, она закатила глаза и заявила, что она мне не секретарь. Очень, очень странно.

– Ну как, – спросил доктор Сото, – хотите познакомиться с Корой?

И я, помнится, согласилась.

Доктор Сото легонько постучал костяшками в окно, предупреждая о нашем приходе, а затем открыл дверь.

– Мистер и миссис Лэндри, это доктор Гидеон. Она специалист по психическому здоровью, я вам о ней говорил. Доктор Гидеон, это Мара и Джим Лэндри, родители Коры.