Мама стала пунцовой:

– С тобой поживешь – еще и не так заговоришь.

Тут папа вышел из комнаты, но вскоре вернулся с большим газетным свертком.

– Это для обеих моих девочек. Счастливого Рождества, ангелочки мои.

Мы разорвала газетную бумагу – и что же увидели? Настоящий кукольный дом! В нем были окошки и дверь – все как полагается, – а благоухал он почему-то яблоками.

– Папочка, какая красота! – воскликнула я.

– Это грандиозно! – изрекла Бренда.

– Папа сам его смастерил, – пояснила мама, садясь на пол рядом с нами.

– В ход пошли ящики из-под фруктов, любезно предоставленные вашим дядей Джоном, – добавил папа.

Бренда повисла у папы на шее:

– Это лучший в мире кукольный домик!

– А теперь бегите одеваться, милые. Нам пора на мессу, – сказал папа.

Я помчалась в спальню, живо оделась и поспешила вниз.

– Мне, папа, нужно увидеться с Джеком, подарок отдать.

– После мессы отдашь.

– Нет, это будет поздно. Нынче Джека везут к бабушке, мы разминемся.

– Тогда беги быстрее, не задерживайся там у него.

Мне открыл мистер Форрест:

– А, Морин! С Рождеством. Тебе Джека позвать?

– Да, пожалуйста, мистер Форрест.

– Не стой на холоде, входи давай.

И я вошла. Никогда прежде я не бывала у Форрестов. Оказалось, дом вроде нашего, но в то же время совсем-совсем другой.

– Джек, к тебе гости! – крикнул мистер Форрест.

Сам Джек бежал вниз по лестнице. Увидел меня и улыбнулся.

– А мы к бабушке едем, Морин.

– Знаю. С Рождеством.

Подарок я держала в вытянутой руке. Джек это заметил и спросил:

– Это для меня, что ли?

Я кивнула. Тогда Джек бросился обратно в спальню и скоро появился снова, уже с красным бумажным свертком.

– Вот, держи. Я хотел вручить тебе подарок прежде, чем мы отчалим.

– Мне надо на мессу.

– Ой, а я и забыл.

– Джек.

– Что?

– У Нельсона дома будет праздник?

Джек помрачнел:

– Не знаю, Морин.

– Но ведь мистер Перкс не поколотит сына в Рождество, правда?

Джек принялся грызть ноготь.

– Что ты молчишь?

– Нет никакого мистера Перкса, – еле слышно сообщил Джек.

– Как это?

– У Нельсона нет отца, Морин.

– Кто же тогда его бьет?

Из кухни выплыла миссис Форрест.

– С Рождеством, Морин, – сказала она.

Я видела, как шевелятся ее губы, но, потрясенная откровением Джека, не понимала слов.

– По-моему, я поздравила тебя с Рождеством.

– Простите, миссис Форрест. И вам счастливого Рождества.

– Джек, сынок, попрощайся со своей подружкой. Нам пора к бабуле.

Джек вышел со мной на крыльцо.

– Ничего не понимаю, – созналась я.

– Слушай, Морин, мы это обязательно обсудим, только не сейчас, а после праздника, ладно?

У меня глаза наполнились слезами.

– То есть Рождества Нельсону не видать? Ни угощения, ни подарков не будет?

Так мы стояли, глядя друг на друга, оба охваченные сочувствием к Нельсону.

– Поставь сегодня за него свечку, Морин, – сказал Джек.

– Обязательно поставлю. Я и раньше ставила, и впредь буду.

– У Нельсона есть мы – от этого ему легче.

– Да, мы никогда его не покинем.

И тут Джек сделал нечто удивительное – подался ко мне и чмокнул меня в щеку.

– С Рождеством, Морин.

Домой я вернулась как во сне. Джек сказал, что у Нельсона нет отца; Джек поцеловал меня. Можно ли разом чувствовать недоумение, тревогу и счастье? Наверно, можно, если со мной так и происходит.

Пока мы шли в церковь, отовсюду неслось «С Рождеством!». Я и хотела ответить, а не могла. Папа это заметил, остановился, внимательно посмотрел на меня:

– Что-то случилось, доченька?

– Столько всего на сердце…

– Может, переложишь часть груза на папочкины плечи?

– Не сейчас.

– Ладно, папочка подождет.

Бренда крепче стиснула мою ладонь и выдала:

– Нынче не буду молиться за раздавленного песика. Спрошу лучше Младенца Иисуса, почему на моей сестре лица нет.