– Пора вправить твои куриные мозги, – с этими словами Кокорев деловито поднял Костю и, придерживая его одной рукой, другой сильно толкнул бессмысленно моргающего Бандерлога в кусты.

– Тебя кто за язык тянул, гад?

Костя барахтался в ветвях, пытаясь выбраться из жестких, царапающих лицо и руки зарослей, но его ноги никак не могли найти подходящую точку опоры.

Копыто снова стал вытаскивать беднягу на свет божий, как вдруг на балконе противоположного дома стукнула открывшаяся дверь и послышался гневный женский голос:

– Отойди от моего сына, бандит, – это кричала мама Костика: случайно выглянув во двор, она увидела плачевную для своего сыночка картину. – Я вот милицию вызову…

– Эй, милиция! – звонко закричала она, видя, как Кокорев пустился бежать, в последний раз отправив Костю-Бандерлога физиономией в снег. – Рашид, да лови же ты этого негодяя!

Слова возмущенной Костиной мамы относились к их соседу – бизнесмену Рашиду, который в это время садился в свою машину. Индифферентно глянув наверх, сосед захлопнул дверцу и выехал из двора, притормозив, чтобы пропустить бегущего сломя голову Копыто.

Когда февральский ветерок унес выхлопные газы, а Кокорев скрылся между заваленными сугробами гаражами, на снегу остался сидеть один всхлипывающий Костя Гурьянкин, а возле – нагулявшаяся такса, которая подошла-таки к своему хозяину и стала разглядывать его, по-собачьи недоумевая: отчего это Костик сидит и разгребает вокруг себя снег, словно какая-нибудь дворняга?

На улице продолжал идти снег. Ребята без устали продолжали шагать за ничего вроде бы не подозревающей учительницей. Внезапно Кирилл резко осадил своего приятеля:

– Стой! Видишь, Кошкалда в переулок нырнула?

– Ага, вижу, там еще дорожка прямо до нашего с тобой дома идет – вот нам с тобой и настал… Колян не закончил фразы, однако Кириллу было и без того понятно, что дело плохо.

– Небось, к тебе или ко мне топает, ох и дотошная же тетка!

– У меня в это время предков обычно дома не бывает, но сегодня – как назло, мамаша дома. Вот и высидит…

– А у меня бабуля прямо затащится, когда Кошкалду на пороге увидит – и поговорить есть с кем, а сколько можно будет предкам после накапать! Так что попались мы с тобой, друг Кирюха!

За таким невеселым разговором друзья дошли до переулка и опасливо глянули в его темноватый проем – там уже никого не было – Кошкалда исчезла.

– Во дает, а, Колян? Конспирируется, как Ленин, раз – и ее уже не видать!

– Пошли, там лавочка есть, посидим.

Кирилл с Колькой прошли заснеженной дорожкой к небольшому дворику, где под слоем снега нашлась скамейка. Колян сразу плюхнулся на нее и оказался в сугробе замысловатой формы. Кирилл остановился рядом и предложил:

– Слушай, а давай дождемся, когда она выйдет, подойдем к ней и попросим, чтобы она дальше к кому-нибудь из нас не ходила – ну, там, к тебе или ко мне? – Кирилл даже сам удивился простоте и смелости своей идеи.

– Ты еще у ней деньжат попроси, на пиво!

– Я на твою могилку безвременную у нее деньжат попрошу, если ты не заткнешься!

– Нет, ты и в самом деле дурак: когда это было видано, чтобы Кошкалду можно было на что-то уговорить? Да проще вот это дерево упросить, чем ее, – Колян с неподдельным интересом смотрел на друга, – кому и когда она уступила?

– Ну, может, нас послушает…

– Послушает, – блеющим голосом передразнил Колька своего приятеля, – она-то нас послушает-послушает, да и пойдет, куда хотела, только еще злее станет.

– По-моему, Кошкалда никогда не злится.

– Может, это она только вид такой безмятежный на себя напускает, а внутри у нее – ад, и черти в нем прыгают!