– Майор Шелепин, – протянул руку комбат.

– Старший паровозной бригады имени героев КВЖД машинист Трифонов, – невысокий широкоплечий крепыш стиснул ладонь Шелепина.

– Ого, даже орденоносец, – улыбнулся комбат, глядя на помутневший орден Трудового Красного Знамени на тужурке машиниста. – За что, если не секрет?

– За проводку тяжелых составов. Сами методу придумали, сами освоили, потом даже в Москву ездили доклад делать. А вы? Если не секрет, конечно? – Трифонов с ответной усмешкой кивнул на боевое Красное Знамя на груди у Шелепина.

– За бои у Баин Цагана, Халхин-Гол.

Машинист слегка наклонил голову, словно подтверждая что-то, затем повернулся к платформам:

– Легкие сгружать уже приходилось. А вот таких еще не видел. Сколько они весят?

Комиссар предостерегающе поднял бровь.

– Нет, если военная тайна – я понимаю, – покачал головой Трифонов.

– Да ладно, Михаил Владимирович, под мою ответственность, – поморщился комбат. – Средние – 26 тонн. Мой, флагманский, вон на третьей платформе – под пятьдесят.

– Понятно, – машинист, видимо, что-то прикидывал, осматривая эшелон. – Немного неудачно, конечно, все средние в хвосте, ну, ладно. Значит, договоримся так, товарищ майор. Я буду подавать состав вперед. Пока Сева, – он указал на пацана, – не даст сигнал красным флажком, с места не трогайтесь.

– Хорошо. Соответственно, пока мы вам дважды флажком не отмахнем – вы тоже не двигайтесь.

– Ясно. Тогда мы – на паровоз.

Железнодорожники быстрым шагом направились к локомотиву. Шелепин повернулся к комиссару:

– Сборный пункт будет вон там, в автопарке. Михаил Владимирович, поставьте регулировщиков перед поворотом и перед воротами. Машины сразу маскировать брезентом. Надо постараться управиться за час-полтора. Черт, погано, что мы ехали сами по себе! Хоть бы взвод пехоты дали! Командиры рот, ко мне!

В этот раз ротные явились пред светлые очи комбата почти мгновенно. Майор последний раз, в деталях, разъяснил, что от них требуется, указал пункт сбора танков после спуска. При этом Шелепин пристально смотрел на Иванова, который не знал, куда деваться. Покончив с разъяснениями, комбат спросил, есть ли вопросы. Иванов, набравшись смелости, сообщил, что у половины его механиков опыт вождения «тридцатьчетверки» – всего несколько часов. Лейтенант очень хотел бы знать, как ему избежать аварии в такой ситуации. Комбат кивнул и сказал, что вопрос правильный. В случае, если командиры не уверены в опыте водителей, им следует самим занять место за рычагами. Отличникам боевой и политической подготовки не составит труда свести танк на землю. Иванов покраснел.

– Запомните, вы лично наблюдаете за разгрузкой своих танков. Как только танк спущен – даете отмашку флажком в мою сторону. Один раз. Запомнили? И не дай бог, кто-нибудь воткнет машину. Буду рассматривать это как сознательное выведение из строя со всеми вытекающими. Все, приступайте.

Командиры рот бегом бросились к своим платформам.

– Надеюсь, не напортачат, – пробормотал Шелепин.

– Смотри, Юра, накаркаешь, – усмехнулся комиссар. – Послушай старого политработника, майор. Все, что мог, – ты сделал. Теперь просто стой и смотри. Курить хочешь?

– Махорка?

– Обижаешь. Папиросы у меня.

– Хорошо живут старые политработники, – майор достал из протянутого портсигара папиросу и вынул из кармана зажигалку.

– Дай посмотреть? – Комиссар перевернул плоскую серебряную вещицу. – «Командиру взвода Шелепину за отличную стрельбу от…» Юрка, ты что, с ума сошел?

– А в чем дело? – спокойно ответил комбат, забирая зажигалку и пряча ее в карман. – Он мне ее вручал за то, что я пятью снарядами пять мишеней выбил.