– Человек, эй, человек!

Серёгин остановился, убрал с мокрого лица прилипшие волосы. Недалеко от него, как бы на островке, стояла девушка и манила его к себе.

– Иди сюда, только не бойся. Стой, ближе не надо.

Серёгин уже рассматривал её.

– Ты меня только не бойся, не беги от меня.

Девушка была бледна, даже слегка прозрачна, её прямые зеленоватые волосы падали на плечи, грудь, а потом, превращаясь в какое-то тряпьё, спускались дальше, и вся она была, как китайский фарфор, тоненькая и прозрачная. Серёгин был на грани истерики.

– Ты это… что… русалка, да?

Девушка хихикнула и крикнула, куда-то за спину:

– Маришка, он меня не боится! Нет, русалки, они в море живут, ну, и в реке тоже, а нас кикиморами называют. А ещё у русалок хвост, а у меня вот…, – и она подняла и вытянула в сторону Серёгина, обнажив до самой ягодицы, совершенно прехорошенькую, босую с маленькими аккуратными пальчиками, ножку. Серёгин, как пятнадцатилетний пацан, раскрыв рот, смотрел, как с этой ножки, с коленки, с идеальной лодыжки, с этих очаровательных пальчиков, струится вода. Со всех сторон послышалось уже знакомое хихиканье.

– Меня тут попросили за тобой присмотреть…

– Варенька?

Вчера вечером у песочницы Варенька что-то щебетала ему про русалок, водяных, всяких там домовых и кикимор. Наслушался!

– Не-е-ет, меня зовут Иринка, а сестру мою – Маринка. Слушай внимательно, сначала пойдёшь так, – она повернулась к нему почти спиной и показала рукой вперёд себя, – там островок будет, почти как тот, на котором ты ночевал, понял?

Глянув на него через плечо, спросила кикимора. Серёгин кивнул и повернулся в этом же направлении.

– Никуда не сворачивай только, на островке повернешься так, – и она повернулась влево градусов на девяноста, – они снова встретились глазами, – понял?

Глаза у неё были такие, какие могут унести в небо, а могут, если захотят, и утопить в болоте.

– Понял? – переспросила она.

Серёгин кивнул и тоже повернулся под прямым углом.

– Так пройдёшь сто шагов, солнце уже встанет. Сто шагов! Запомни! А потом встань так, чтобы солнце светило тебе в это ухо, – она сделала движение рукой, и по левому его уху, обгоняя друг друга, щекоча его, покатились две большие капли, – так и выйдешь из болота.

Вид у него был весьма дурацкий. Оценив это, Иринка добавила:

– Сто – это столько раз по столько, – и двумя изящными ладошками с растопыренными пальчиками махнула ему два раза, как бы прощаясь, и исчезла.

Серёгин покрутил головой – никого. Туман. Тишина. Только там, где только что стояла девушка, из болотной жижи поднимались пузырьки. Если она настоящая кикимора, то, по-моему, нет, по мнению Вареньки, она должна была меня защекотать. А может всё дело в пирожке, которым вчера вечером Варенька угощала его? Серёгин отломил кусочек от лепёшки из песка и глины, поднёс к губам и театрально почавкал. А потом она рассказала, что добавила туда семечек и кое-какую волшебную травку, и поэтому пирожок волшебный. Ерунда… Но Серёгин всё-таки повернулся и зашагал в указанном направлении.

Сколько времени шлёпал Серёгин по болоту, сказать сложно, но, когда он понял, что под ногами сухая твёрдая земля, солнце уже припекало от души, так как стояло довольно высоко. Он выбрался из болота и был так рад, что готов был прыгать, скакать как молодой телёнок и приплясывать, но, добравшись до какой-то дороги, так устал, что упал и уснул…

Серёгу трясло, руки и ноги затекли в неудобном положении, в голове регулярно, раз в три-четыре секунды, открывалась и закрывалась скрипучая калитка, стукая при этом Серёгу по затылку. Он попытался сесть – не получилось, попробовал хотя бы пошевелиться и понял, что куда-то едет. Вернее, его куда-то везут. Руки его были связаны за спиной, туда же были подтянуты ступни. Серёгин ещё раз напряг руки и ноги, на что услышал спокойный голос: