— Десерт был шикарный, малыш! — с трудом вышагивая на тончайших шпильках по длинной аллее из брусчатки, я готова была петь от восторга, настолько было хорошо на душе. — Где ты только нашел этот волшебный ресторан? Никогда не ела пиццу с каперсами!

На мне было красное шелковое платье на тонких бретелях, достающее почти до щиколотки. Распущенные волосы развевались на ветру. Прижимая к груди клатч, старалась придерживать подол платья и смотреть под ноги, чтобы не сломать себе нос. На улице стояла кромешная ночь, а уличного света было слишком мало. Петя предлагал вызвать такси, но я не хотела заканчивать последний вечер так рано. Тем более, до отеля оказалось всего пятнадцать минут пешком.

— Это все ерунда, Анют… — довольный, как кот, он прижимал меня к своему телу, удерживая на плаву. Вдруг рука его спала на мою пятую точку и ущипнула. — По сравнению с тем десертом, что ждет тебя в номере…

Хихикая, как ненормальная после всего одного бокала настоящего итальянского вина, я игриво подмигнула своему мужчине:

— Как всегда, бананчик со сливками?

Остановившись на месте, Петя пикантно скользнул костяшками пальцев по моему лицу. Большой палец замер на губах, слегка оттягивая нежную кожу. Он смотрел на меня по-особенному, жадно и голодно. Задыхаясь от желания и восхищения. У меня же дыхание перехватывало от его голубых глубин!

— Тебя что-то не устраивает, солнце мое? — носом нежно потерся о мою щеку, обдавая клубом горячего пара.

— Нет, — шепнула я, сглатывая вязкую слюну. — Это мой любимый деликатес.

Резко он одернулся от меня, как ошпаренный, словно током ударило. Рука упала с лица на талию, а лицо показалось на редкость серьёзным.

«Ты сказала запретное слово «любимый»!», — подумала я и растерялась.

— Удивительно, Анют, — оттягивая ворот рубашки, рычал он, — а ты мой любимый деликатес… Как у нас много общего, правда?

Воздух вокруг замер, стал тяжелым. Мы оба молчали. Тогда мне хотелось верить, что он имел в виду то, что я думаю. По крайней мере, так ощущало мое сердце.

Как вдруг позади Пети что-то мелькнуло. Переведя взгляд, я вздрогнула.

— Боже!.. — дернув своего мужчину за рукав рубашки, я затряслась от страха. — Смотри!

Худощавый мальчишка около полутора метров стоял в оборванной одежде, явно с чужого плеча. Его ноги были босыми, грязными. А в руках он держал пушку, направленную на нас.

— Ты чего, пацан? — весело воскликнул Петя, шагнув в сторону незнакомца. Испуганно взвизгнув, я вцепилась в мужчину. Но тот отряхнул меня, пряча за своей спиной. — Зачем пугаешь мою девушку?

— Давайте деньги, ценные вещи и украшения, — дрожащим детским голосочком прошептал он. Ружье в руках тряслось, а на щеках были слезы. — Иначе я вас убью!

— Зачем убивать? — нежно протянул Петя, совсем, как ребенку. Обычному и безвредному. — Хочешь в тюрьму? Зачем тебе это все?

— Меня не поймают… — ненадолго растерявшись, заявил тот. Но после взял себя в руки, взбодрился и свел брови на переносице. — Я сказал, быстро.

А Петя все равно шел к парнишке, будто не видя никакой опасности. Спокойно, размеренно.

— Я ЧТО ВАМ СКАЗАЛ?! — кричал он и плакал. В недоумении я переводила взгляд с Пети на ребенка и ожидала худшего.

— Ты ведь не хочешь этого делать, — понимающе вздохнул мужчина, засунув руку в карман. — Столько тебе нужно? Я и так тебе дам.

Долгую минуту шли моральные баталии незнакомца. То на лице мелькало нечто детское и невинное, то возвращался боевой настрой. В конечном счете парень упал на землю и заплакал. Горько, оглушая воем всю улицу.

Его боль, казалось, разлеталась в воздухе. Атомами передавалась мне, и я тоже заплакала. А Петя просто стоял и смотрел, пока тот не успокоился. Тогда мужчина присел рядом и отечески спросил: