Глава деревни зажмурил глаза, предчувствуя кару. Было уже поздно что-либо менять. В один из прошлых сроков сбора дани властелины приходили в соседнюю деревушку. Та была и вовсе на два дома, и претендентов подходящего возраста в ней имелось раз-два, тем не менее, традиция обязывала, и самый перспективный юноша – сын старейшины – был избран. Однако он устроил переполох, попытавшись бежать, и разгневанный бог стёр поселение с лица земли одним лишь взмахом руки – так рассказывали очевидцы.

Солнце снова показалось над деревенской площадью. Ослеплённый его ярким сиянием, Люи замер. По неизвестной причине у него вдруг перехватило дыхание. Ноги сделались непослушными, а тело тяжёлым и неуклюжим. Юноше отчаянно захотелось спрятаться среди людей, но, сделав шаг назад, он упёрся в чью-то руку.

Обернувшись, он увидел позади себя лицо доверенной служанки госпожи Цан – Ин Цзы. Лицо девушки, смотревшей на него, всё перекосило то ли от отвращения, то ли от страха. В следующее мгновение Люи осознал, что его вытолкнули на площадь перед главой деревни и настоятелем храма – с одной стороны – и явившимся богом – с другой.

Сердце Люи ухнуло вниз. Он впился ногтями в каменные плиты и замер, не смея дышать. Рядом с ним развевались изящные белые одежды с золотой вышивкой. Краем глаза он уловил на многослойном подоле изображения шаровидных хризантем, а под ними – носок белого сапога. Поверх воздушных слоёв ткани мягко колыхались складки накидки, напоминавшей оперение мифической птицы.

Над головами людей прокатился тяжёлый вздох.

Повинуясь порыву любопытства, Люи поднял голову и взглянул туда, где у бога должно было находиться лицо, однако увидел лишь маску из зелёного нефрита в обрамлении длинных светлых волос.

По-эту-сторону-гор людей с такими волосами встретить было невозможно. Кроме рода наместника Байшуй, известного на все Восемь Провинций волосами белее снега, остальные здешние люди имели исключительно тёмный цвет волос – различались разве что оттенки.

В груди у Люи ёкнуло. Что-то смутно знакомое попыталось подняться из глубин его существа, но тут же рассыпалось, оставив невесомый осадок.

Люи почувствовал, как глава деревни несколько раз потянул его за рукав, настойчиво призывая что-то сделать. Но он так увлёкся разглядыванием бога, что ничего не соображал.

Бог оказался высок и строен. Скорее всего, подумал Люи, он также был молод – если подобное можно говорить о богах. Юношу снова окружил приятный аромат хризантем, и на этот раз Люи осознал, что он исходил от того, кто стоял перед ним.

Из-под нефритовой маски послышался смешок.

Люи настороженно прислушался. Показалось?

Бог подошёл ближе. Глава деревни перестал тянуть Люи за одежду и медленно попятился назад, длинными полами церемониального пао заметая пыль. Его трясло так, что мотало из стороны в сторону, но этого Люи видеть уже не мог, поскольку всё его внимание было приковано к властелину.

Не заметил он и мёртвой тишины, повисшей над площадью. И того, как солнце опять спряталось за облаками, и в деревне Лэй стало зябко и неуютно, – ведь рядом с богом разливался иной – его собственный свет.

Люи не сразу вспомнил, что нарушил правила церемонии. Когда он спохватился, то понял, что уже несколько минут сидит и таращится на бога, словно перед ним не властелин двух миров, а диковинная картина.

Кровь разом прилила к его лицу и забилась в висках. Люи сжал ладони в кулаки. Что же делать? Бежать поздно, да и некуда. Падать ниц и молить о прощении? Но хватит ли его жалкой жизни, чтобы купить безопасность деревни?

Во рту у него пересохло. Интересно, каким способом бог его убьёт? Люи не заметил при нём ни намёка на оружие. Но такому как он, вероятно, это и ни к чему. Если бы юноша мог выбирать, то он бы предпочёл быструю смерть. Или спокойную смерть во сне – но какой сейчас может быть сон, в самом деле?