– Ты брата Василия вспомни!

– И то правда! Мерзость его с детства не терпел. Но жидким больно рос, жалел я его, всё время заступался.

– А помнишь, как Васька драку затеял и чуть не всю деревню в эту драку втянул? Ну, а когда колья засвистели, в саду спрятался. Я тебя шла с фонариком искать, слышу, по саду кто-то ходит. Думала, что ты. Направила свет, гляжу, он за кусты прячется. Спрашиваю: «Василий, а где Степан?» Там, говорит, на краю деревни, махается! А ты? Ты, говорю, почему здесь?!! А он мне: «Была нужда с синяками ходить!»

И почему так происходит, дядюшка и племянник, по сути своей, как две капли воды? Ладно бы, хоть видели друг друга, а то даже никогда не встречались.

Стала перебирать в памяти все знакомые семьи. Братья ли, сестры ли очень отличались друг от друга. Самое странное – даже близнецы. Внешне похожи, как две горошины, а натурой разные! Вычитала в какой-то книге, что дети – носители родительских недостатков, увеличенных в сотню раз. Только не всегда родительских. Иногда ген по дядюшкиной или тётушкиной линии проскочит. А, бывает, от деда или бабки что перепадёт. Словом, сложно устроен этот мир! Наивно думать, что мы появились на свет, чтобы просто жить. Нет, перед каждым сложная задача: получить определенные уроки через взаимоотношения с близкими, соседями, друзьями, коллегами по работе. В каждой семье, в каждом доме – своё. Говорят, что испытания даются по силе духа. Значит, сильна ты, матушка!

Тяжело вздохнула, поднялась, подошла к зеркалу, распустила по плечам волосы, заглянула себе в глаза: «И всё-то ты понимаешь, моя милая Наташка!». Но та, в зеркале, молчала. А что тут скажешь? Своих ошибок не вернуть назад, как не вернуть вылетевших из гнезда птиц». Сморщила нос, подразнить свое отражение. И оно не замедлило с ответом.

Потом долго лежала на кровати поверх одеяла с открытыми глазами, глядя сквозь полосатые шторы на свет уличных фонарей. И никак не могла найти ответа на вопрос: почему Геннадий так ненавидит брата? Ревность?!

Второго ребенка они со Степаном не решались заводить очень долго. Она училась в институте. Забеременела, когда Геннадию было уже восемь лет. Он недобрым взглядом косился на её растущий живот.

– Кто у тебя там? – как-то уж очень недовольно однажды спросил он.

– У тебя скоро родится братик, – как можно спокойнее объяснила она.

– Не хочу! – топнул ногой сын.

– Как не хочешь? Почему?! – удивилась она. – Ты будешь с ним играть, заботиться о нем…

– Нет! Я не буду любить его! Пусть врачи его уберут. Я спрашивал у бабушки, они могут это сделать!

– Гена! Твоему братику уже шесть месяцев! И вообще, кто тебе дал право так разговаривать с мамой?! Вот приедет папа, я ему всё расскажу.

– А почему вы не спросили меня?! Почему решили это тайком?! Я ненавижу его!

Больше разговоров о маленьком братике они с мужем при сыне старались не заводить. Старший успокоился. Правда, косые взгляды на её выпиравший из-под широкого халата живот нет-нет да бросал. Перед сном, перешёптываясь в постели, они со Степаном пытались представить реакцию старшего сына на рождение брата. Принеся Сеню из больницы домой, были удивлены тому внешнему равнодушию, с которым Геннадий это воспринял. К кроватке новорождённого не подходил, ничего о нём не спрашивал, будто и не было пополнения в семье. Но однажды… произошло такое, от чего Наташа долго не могла прийти в себя. Малыш спал. Она вышла на кухню вскипятить молоко. Гена играл в гостиной на ковре с игрушечной железной дорогой. Над молоком уже поднималась пена, вот-вот закипит, и можно снимать с плиты. А её вдруг шатнуло, будто кто оттолкнул от плиты в сторону. Не помня себя, метнулась в спальню. И помутилось в глазах от ужаса. Накрыв брата одеялом и подушкой, старший лежал на малыше, придавливая его к кровати всем своим телом. Наташа схватила сына за волосы и отшвырнула в сторону. Посиневший ребёнок долго не мог заплакать. Из кухни доносился едкий запах сгоревшего молока. А Наташа, потрясённо смотрела на старшего сына. Казалось, в жила её застыла кровь. Наконец, Сеня зашёлся в плаче. Она успокаивала его, покачивая и поднося к губам сосок. Старший, так и не взглянув на неё, выскользнул из комнаты. Она слышала, как щёлкнула за ним входная дверь. В голове клубком закручивалась мысль: говорить ли об этом мужу? Нет, лучше не говорить. От отца доставалось Геннадию частенько. Наташа, как могла, сдерживала быстро вскипающий гнев Степана. Видя, как от наглости сына у того сжимаются кулаки, вставала между ними надежной стеной и уводила мужа в спальню.