Снова покрутила в воздухе ладонью, продолжив.

— Его дед с самим Тихомировым начинал. Знаешь такого?

Пожала плечами.

— Да как-то не доводилось...

— Ну, да, куда тебе, молодая ещё... В общем, это кардиолог от Бога, у него тоже вся династия в медицине.

Улыбнулась, сама не понимая, зачем вникаю во все эти данные.

— А мама у Демида такая…никакая. Вся в семье, в служении отцу, медицине. Ее на всех праздниках и не видно, и не слышно было, мышь серая. Хотя, давно мы не встречались… - наставница помолчала, потом нервным жестом расправила кожу вокруг глаза и продолжила: - А Дэм, его кстати, все так называют, одна ты только по имени-отчеству, формалистка!

Цокнула, улыбнувшись и вдруг коснулась ладони в приободряющем жесте.

— Так вот, Дэм, когда клиники стал поднимать и отца звал к себе, и деда, а они не пошли. Представляешь?! Остались в государственных больницах. Этакие «люди в системе». То ли они перемен боялись, то ли в сына не верили, но в общем... не захотели рисковать. И когда «D&D Vita» разрослась и обрела вес в медицинском секторе, Дэм родственников второй раз не позвал. Обиделся, наверное.

Я попыталась представить шефа, обиженного на папу и дедушку, и как-то не вышло. Мне кажется, он всё же взрослый, самодостаточный, уверенный в себе мужик. Да он просто махнул рукой и пошел себе дальше покорять новые вершины. Если ему и надо кому-то что-то доказывать, то только себе.

Перец, одним словом! Я вспомнила карие глаза шефа и его пронзительный взгляд, который прожигал меня всю эту неделю, и добавила про себя – жгучий!

15. Вопрос 14. О смене настроений.

Дэм.

Как всегда, засиживаюсь допоздна. Выключаю свет лампы, но не выхожу сразу, а позволяю себе подойти к окну, опять засмотреться на желтые огоньки вывесок, наблюдать с высоты за отражением иллюминации в разносящихся брызгах на проезжей части от медленного движения автомобилей. Говорят, что по этому главному проспекту моей любимой северной столицы ежедневно проходят более двух миллионов человек. Сколько проезжают - даже боюсь представить.

Но иногда мне кажется, что даже так цифры заведомо преуменьшили. По крайней мере, сейчас Питер встал, позволяя себя окунуть в декабрьском дожде. И правда, уже 3-ье число подходит к концу, скоро финнов снова встречать.

Интересно, как эта льдинка будет добираться до дома в своём пальто и обуви, что так и не сменит? Вымокнет же вся до нитки... Подвезти её? Определенно. Заодно сострою улыбку, что на неё не действует, да выведаю о результатах проведенной недели.

Точнее, о личном мнении на счёт моей гордости, ибо работоспособность этой блондинки не устаёт меня поражать. Стоит пригласить её в ресторан? Сгладить углы наших недопониманий...

Ха, а с каких пор я вру себе? Просто раздражает её желание казаться иной, улыбаться всем, кроме меня, и при этом даже намёка не давать на изменение ситуации. Льдинка топчет мне эго каждым брошенным взглядом, но от этого ещё больше хочется бросаться на алую тряпку.

Оборачиваюсь на вибрацию забытого на столе смартфона. Пару движений и нажимаю на принятый.

— Да, Саш.

Малой бегло здоровается и сразу переходит к сути:

— Мама в кабинете закрылась, не отвечает.

Меньше всего на свете мне хочется сейчас слышать это. Я уже почти настроился на ресторан, вкусный ужин и не менее привлекательную собеседницу напротив. Закрываю глаза на глубоком выдохе, медленно сжимаю кулак, отвлекаясь на работу стягивающих пальцы мышц.

— Давно? - Голос глух, Саша очевидно теряется, испугавшись.

— Ты же приедешь? - Волнуется, почти доходя до слёз. — Давно? Да... не знаю, я домой только пришёл.