В этом неопределенном состоянии ожидания он все больше не понимал, как себя вести, если она вдруг появится. Еще сложнее было понять, почему он ее так долго и напряженно ждет. Это ожидание не давало покоя, будило в нем совершенно неожиданные ассоциации, вытаскивая из памяти давно похороненные за ненадобностью воспоминания.

…При кадетском корпусе был конноспортивный клуб. Курсанты два раза в неделю занимались выездкой, это входило в учебную программу. Однажды в конюшню привезли молодую трехлетнюю лошадку Лолу чистой кабардинской породы. Была она пугливая, первое время не подпускала к себе людей. Сергей, двенадцатилетний курсант, часто подносил ей на раскрытой ладони хлеб или морковь. Лола косилась на него коричневым влажным глазом, отворачивала голову с длинной черной челкой в сторону, храпела. Потом, привыкнув, стала аккуратно брать с ладони угощение, чуть касаясь кожи мягкими горячими губами.

Невысокая, изящная, с блестящей шкурой вороного окраса, под которой перекатывались сильные мышцы, она была настоящей красавицей, но с очень норовистым характером. Ее невозможно было что-либо заставить сделать силой. А вот на ласку она отвечала легко – достаточно было поговорить с ней, погладить твердые бока, постоять рядом, дать подсохшую горбушку. Еще ее можно было взять за уздечку и мягко, но уверенно повести за собой в манеж. Она доверчиво шла, осторожно переступая тяжелыми ногами. Сергей в этот момент ощущал себя с ней единым целым. Это было сладостное, щемящее чувство едва уловимой гармонии, которое возникало только между самыми близкими существами, и на очень короткое время. Удерживать его долго было невозможно.

Маленькая провинциалка, так неудачно попавшая под колеса его машины, заставила вспомнить это забытое ощущение близости – не физической, а более тонкой и оттого необыкновенно сильной. Сергей не мог забыть, как прикасался к ней – ее кожа была наполнена странной, едва ощутимой энергией, ему хотелось трогать ее всю. Также, как и лошадка Лола, она хорохорилась и не подпускала к себе, но стоило ее взять за руку, девушка доверчиво шла за ним, словно потерявшийся ребенок. Настроение легкой светлой грусти преследовало его теперь неотступно, будто приоткрылась тщательно запертая дверца где-то в дальнем уголке души, и оттуда повеяло чем-то необыкновенно теплым, радостным, давно забытым. Это не давало сосредоточиться на работе, лишало покоя по ночам. В его взрослой жизни давно не было именно такой радости – немного детской, заставлявшей глупо улыбаться при виде ярко-синего неба и молочных облаков, похожих на белоснежных лошадей с длинными развевающимися гривами. Но ему эта глупая сентиментальность была не нужна, он легко избавился от мешающих бизнесу чувств еще в институте!

Сергей привык быть честным с самим собой, это защищало от возможных проблем. Постоянно задавая вопрос, что с ним стало не так, он, в конце концов, неохотно признал, что снова хочет увидеть эту девочку, и это странное желание не поддается никакой логике, как и воспоминания о строптивой, но такой ласковой Лоле из далекой курсантской юности.

В один из дней, когда выдалось «окно» между приемом пациентов, он приехал к университету и внимательно изучил расписание занятий первого курса факультета экономики и финансов. Едва дождавшись четырех часов дня, он вернулся, припарковался в отдалении и с необъяснимым волнением стал наблюдать за главным входом в корпус. Она вышла и спустилась по ступенькам. В дешевой бежевой курточке, едва прикрывавшей округлые бедра, синих джинсах и повязанном вокруг шеи ярком вязаном шарфе, девушка показалась ему старшеклассницей. Лица ее он толком не разглядел, но отметил ровную смуглую кожу. Очень темные вьющиеся волосы, видимо, согревали ее вместо головного убора. Сергей ощутил исходившую от нее грусть и усталость – по походке и чуть опущенным плечам. Будто ей некуда было спешить, но она старательно шагала вместе со всеми, чтобы не выдавать своего одиночества.