– Если бы мы могли знать, что будет с нами в будущем, мы бы сошли с ума, – я мягко улыбнулась, погладив тыльную сторону маминой ладони. – Ты не можешь быть в ответе за то, что случится, только лишь потому, что выбираешь то, что тебе дорого. Папа никогда не тяготился жизнью здесь, он был счастлив. Я это знаю, – я поймала мамин взгляд, – и ты тоже знаешь.

Мы с мамой проговорили до самой ночи, сидя за кухонным столом и подливая в кружки чай. Ехать обратно в город было уже слишком поздно, да и, если честно, не хотелось, несмотря на то что завтра нужно было рано вставать, чтобы заехать сначала домой и оставить там котенка, а потом – на работу.

Спала я в своей старой комнате, с Угольком в обнимку. Он привычно расположился под моим боком, свернувшись клубочком, и задремал с тихим мурчанием. На полке с книгами тикали часы с будильником в виде чайника – они будили меня еще в школьные годы. В комнате было очень светло – полнолуние. Последнее время меня часто мучает бессонница, и Милка, которая серьезно верит во всякую астрологическую ахинею, с пеной у рта убеждает меня, что это связано с фазой луны. Я сначала фыркала, но я и правда стала замечать, что плохо сплю именно в полнолуние. Приготовилась, что предстоящая ночь тоже будет бессонной, но буквально через пару минут мои веки приятно отяжелели, и последнее, о чем я успела подумать, – пирожки с вишней в этот раз у мамы получились особенно вкусными, надо бы взять рецепт.

– Хочешь, я и тебе такую прогу установлю?

Паша чувствовал себя не в своей тарелке, это было заметно. И, хотя его черная толстовка с надписью «Нечего ждать. Некому верить.»[5] и очаровательно взъерошенные темно-русые кудряшки вкупе с отросшей щетиной очень гармонично сочетались с антуражем и тематикой музыкального бара, в котором мы сидели, сам он наверняка думал о том, что зря доверил выбирать место для свидания мне. Хотя откуда мне было знать, что общительный и вечно жизнерадостный в офисе Пашка полностью оправдает стереотипы о нелюдимых программистах, когда мы окажемся в не связанном с нашей деятельностью месте. А с другой стороны, есть ли вероятность того, что ему будет комфортно в любом другом общественном заведении?

Пашка – невероятно милый. Смотреть, как он краснеет, когда на него глазеет хищного вида длинноволосая брюнетка в откровенном красном мини за стойкой напротив нашего столика, – одно удовольствие. Можете называть меня жестокой, но меня это трогает до невозможности. На самом деле, Паша очень симпатичный, и брюнетку с голодным взглядом в чем-то можно понять, хоть от ее поведения и веет отчаянием. Наверное, у нормальной девушки такое пристальное внимание к ее спутнику должно вызывать ревность, а не умиление, но что уж поделать – я давно подозревала, что я странная. А может, я просто понимала, что брюнетке не на что рассчитывать.

Пашка кинул на нее очередной испуганный взгляд и, когда она провела языком по накрашенным алой помадой губам и плотоядно улыбнулась, нервно сглотнул.

– Давай, – ответила я на его вопрос о программе, которую он предложил установить на мой рабочий комп, чтобы мне было проще организовывать свои файлы.

Пашка улыбнулся и сделал глоток пива из высокого стакана.

– Так значит, в Турции отдыхала? Я все никак не решусь туда поехать после баек о заполонивших все отели соотечественниках.

– Места надо знать! – хитро подмигнула я. – Мы с Милкой специально выбирали нераспиаренное место. И знаешь – не прогадали совсем. Нам очень понравилось, я сама не ожидала.

– Круто! А Милка – это у нас кто?

– Милка – лучшая подруга и по совместительству мой партнер по всяким шалостям.