Генри чуть улыбнулся, замолчав. В принципе ничего он больше сказать и не хотел. Саманта могла увидеть, что блеск его глаз изменился. Он смотрел не столько с восхищением и интересом, сколько уже с… желанием. Не пошлым, а скорее романтичным. Ему хотелось обнять её. Взять за руки. Прикоснуться. Но он этого не делает, уважая её границы. Просто улыбается.

Когда же мотоцикл остановился во дворе дома мисс Хилт, она ощущала какую-то грусть от предстоящего расставания.

– Вам спасибо, Генри. И за телефон, и за стол, и за этот побег от действительности. Все было чудесно!

Хотелось ещё что-то сказать, что-то сделать, но будет уже лишним и неуместным. Коко Шанель говорила, что когда надеваешь аксессуары, нужно снять в самом конце то, что надела последним. Так вот и тут стоит отбросить то, что хотелось на последок.

Саманта уже пошла неторопливо к лобби, когда Генри окликнул ее глянув через плечо, мисс Хилт улыбнулась. Эти слова, этот взгляд Линкольна были слишком милыми. К черту советы Шанель!

Развернулась, Сэм подошла к парню вплотную и, взяв его за ворот куртки, притянула к себе, поцеловав в щеку. Мягкие губы упруго толкнули Генри в щеку. Его обдал аромат фруктов, духов и кожи, пропитанной солнцем.

Она задержалась так чуть дольше, чем следовало, отстранилась, заглянув в глаза, прежде чем отпрянуть полностью, не говоря ни слова, и упорхнуть, как бабочка.

И что все это значит? Мисс Хилт плевать. Она взрослая женщина, может себе позволить. Сердце колотиться, как бешеное! И почему она чувствует себя такой счастливой?

Генри был слишком поражён действиями девушки, что ничего не смог сказать или сделать, прежде чем Хилт скрылась за дверьми. Он неловко потёр свою щеку, которая горела от румянца и лёгкого тепла женских губ.

Не, это просто дружеский поцелуй и не более. Так сказать, благодарность. Но почему же такой невинный поцелуй вызывал чувства и мысли сильнее, нежели самый крепкий и страстный поцелуй в губы?

Генри не сразу поехал домой. Все же про рубашки он не шутил, потому сначала в торговый центр. Благо холостяку долго там ходить не было смысла, и вечером парень уже сидел на своём любимом диване, крутя в руках телефон.

Адское желание написать Саманте было сейчас таким сильным, что с трудом сдерживалось логикой и какой-никакой субординацией. Да, сегодня ещё суббота, можно ещё ненадолго напомнить о прекрасном дне какой-нибудь лёгкой глупостью в виде фразочки благодарности. Можно… но не будет ли это навязыванием? Может мисс Хилт хочет отдохнуть уже в данном случае.

Не помогла даже спонтанная тренировка. Забив мышцы до приятной боли и приняв ледяной душ, Генри все же вновь оказался на диване, думая о Хилт.

Её звонкий смех, прелестная улыбка… Как ему хотелось каждой своей фразой пытаться вновь их вызвать. Симптомы вполне понятные – она ему нравится. И, будучи и правда романтичной душой, он понимал все то, что может происходить с ним дальше.

Но вряд ли это нужно самой Хилт. Кто она, и кто он? В лучшем случае их бы ждал случайный секс, наверное, по пьяни, таковы уж традиции славных "белых воротничков". Впрочем, даже это было бы невероятно на самом деле.

«Саманта, она… другая. Она как…»

мысли путались, так что Линкольн не заметил, как нажал на кнопку вызова.

Сам ведь поставил режим вибрации, поскольку ему редко звонили, чаще писали. По лёгкой вибрации он и узнавал о входящих сообщениях. Вот и вызов он ощутил уже поздно, когда прошло минимум гудка три-четыре. Если на первом бы сбросил, потом можно было сказать, что ошибся. А тут…

Твою мать! Линкольн смотрел на свой телефон и искренне ждал… ответа. Лихорадочно думал о том, что скажет Саманте. И зачем он вообще взял этот чёртов телефон в руки?!