Я безуспешно потыкала на камешек. Никто из известных мне владельцев подобных артефактов не отвечал, раздражая чертовым шипением, и только перстень Ясеня загорелся, принимая мой «вызов».

Пришлось покорно закрыть глаза. Тяжелое чужое одеяло грело не хуже моего собственного, придавливая весом и даря смутное ощущение защищенности. Интересно, почему мы не можем остаться тут до утра и отправиться с рассветом? В темноте же сложно ехать, практически невозможно. Хотя мои слуги, вроде, справлялись, подсвечивая себе дорогу прихваченными магическими светильниками.

Сморенная собственными мыслями я не заметила, как заснула, проспав до самого ужина.

***

– Монетку давай, али проваливай отсель, гольтепа, – заросший по самые брови стражник в грязной рубахе, проглядывающей из-под кольчуги, отпихнул бородатого владельца неказистой кобылы, стоящего перед ним. Незадачливый мужик пошарил по карманам и протянул заплесневелый ярк, заискивающе глядя в глаза стражнику. Мы были следующими в очереди въезжающих в Большой Рог и проходящих местную таможню.

– Ваша светлость, вы бы не смотрели на всех, как судья на воров, чай не графиня боле.

– Разве я так смотрю?

– Мороз по коже. Ух и влетит нам за энтот взгляд, не отмахаемся. Глаза-то долу опустите, пока косы целые. А лучше вон с Мирки пример берите, бойтесь всего на свете.

Я покосилась на вымазанную сажей девчонку, закутанную в платок по самые брови. Да уж, маскировка выше всяких похвал.

– Чой-то не пойму я, где вы светлость углядели. Мало того, что графиню потеряли, так еще и девок каких-то без роду-племени привечаете. Ты откуда взялась, сердешная? – Берта с жалостью оглядела мои грязные косы пшеничного цвета.

– С Ерепеневки мы, матушка, мельника Бона дочки. Утоп батька этой осенью, а жена его новая погнала нас со двора, бесприданницами кликала. От того теперь и мытаемся по свету, работу ищем.

– С Ерепеневки у тебя гонор, а сама ты с Репени, – назидательно поднял палец к небу дед, когда телега тронулась к воротам.

– Точно, – блин, не перепутать бы. – С неё, родимой. Родных-то не осталось, от того Миром молю, не гоните!

– Справно работать будете, так не погоним. А коли отлынивать станете, так прутом отхожу и за дверь, не жальтесь потом.

– Сойдет, – критически вынес вердикт Ясень, когда городские ворота остались позади, и отпустил мою ладонь. – Даже головы не повернули.

Я достала маленькое карманное зеркальце и оглядела свой нос-картошку, светлые брови и тонкие губы. В этот раз восприятие новой внешности проходило легче, потому что ее я выбирала сама. Глубоко под платьем на шнурке болтался артефакт, меняющий внешность, в который пришлось ежесекундно вливать собственную энергию тонкой струйкой. Хорошо еще, что спустя час это стало получаться на автомате, а то откат внешности обратно в самый неподходящий момент – это не то, что нам сейчас нужно.

– Поворачивай на Скотскую улицу, через Пустой проулок короче будет.

– Не учи, баба, мы в Большом не щенки слепые, знаем, кудамо сворачивать. Лучше думу думайте, что соседям скажем, чай все наслышаны о беде в доме графском.

– Будто помнит кто, куда я подалась так давеча, – поморщилась Берта. – А спросят, скажу, что нового повара заморского граф себе выписал, меня рассчитал и старика бранливого на горб посадил.

– И как только с отцом разговаривает, ни стыда, ни совести. Мало я тебя в детстве розгами учил, вздорная ты дщерь, надо было всыпать покруче.

Наша легенда на ходу обрастала подробностями и новыми семейными связями быстрее, чем в любом российском сериале. Ни одна настолько разношерстная компания не могла остаться незамеченной и спокойно жить в одном доме без объяснений всем любопытствующим. Поэтому всю дорогу мы рьяно спорили, кто кем представится в нашей новой «семье» из двух женщин разных возрастов, трех мужчин и двух подростков. Внезапно дело осложнялось тем, что Берту и правда знали соседи, как и то, что детей у поварихи не было, а муж умер.