– Ты чего старый, клята увидал? – пошутил молодой лакей, всегда безобидно подтрунивающий над пожилым коллегой, вскормившим его буквально с пеленок и научившим сложному искусству прислуживания.

– Не… не… – проблеял Грегори, схватившись за заболевшее сердце.

«Солнечная душа». Лишь раз он слышал это название, когда пьяный советник старого короля делился воспоминаниями о своих победоносных сражениях с врагами королевства. Тогда и мелькнули на хмельных устах странные слова. Молоденькие дурочки – придворные фрейлины – так умилительно захлопали ресничками и спрашивали, что же это такое, что поплывший от внимания дряхлый импотент не скрыл знаний.

Спекшиеся вкрутую мозги, напоминающие кисель из вязких мыслей, позволяющие беспрекословно подчиняться человеку, наложившему заклятие – вот что такое «Солнечная душа». Мощное проклятие, выжигающее остатки ума несчастного, делающего его послушной марионеткой, способной самостоятельно лишь мечтать о смерти. С каждым днем, с каждым месяцем проклятье парализует тело человека, постепенно отключая систему за системой: еда, движение, испражнения. Предел мечтаний живого трупа – остановка сердца. Или новый приказ, разрешающий ему усвоить проглоченную пищу.

И если король… если…

– Не клят, – немеющими губами прошептал старик.

Мысль о том, что за одно подслушивание его убьют раньше, чем он успеет помолиться, возникла до того, как спятившего от страха холопа вывернуло желчью.

5. Глава 4

Я замерла. Выдохнула сквозь зубы и утерла внезапную испарину. Как… она догадалась?

Телегу потряхивало и затянувшееся молчание усугубляло ситуацию. Настороженная, как кошка, готовая вскочить в любой момент и броситься наутек, служанка инстинктивно отодвигалась, не сводя с меня полного боли взгляда. Я оценила её позу, положение, в котором мы оказались, и вздохнула.

– Я не знаю. Давно догадалась?

– Леди не следит за словами в пылу страстей, – независимо повела плечом Мира. – Давно вы?...

– В тот момент, когда её лягнула лошадь. Там мне тоже прилетело по голове. Наверное, умерла.

– Значит, не вернется, – девочка прикрыла глаза. – Как вас теперь величать?

– Так же, как и прежде, Греттой. Раньше звали Маргаритой.

– Вы тоже графиня? – усталость будто придавила малышку и она доверчиво ткнулась лбом в моё плечо.

– М-м, – покачала я головой.

– Но ваше воспитание вполне благородное. И со слугами вы управлялись со знанием, – насторожилась служанка.

– У меня было свое дело, – пояснила я. – Свое маленькое коммерческое дело, наемные рабочие, хороший доход. Так и научилась.

– Почему же вы вступились за меня?

– Ты маленькая, хрупкая девочка. Как за тебя не вступиться? К тому же, ничего плохого не сделала.

– Получается, только я знаю вашу тайну? – наивно спросила она. – Я её защищу.

– Не хочу тебя разочаровывать, милая, но Ясень тоже в курсе. Хотя мне все равно очень дорога твоя верность.

– Ну да, он умный, сразу, наверное, догадался, – вздохнула она. – Простите, но на какой-то миг я испугалась вас.

Я утешающе погладила её по голове. Рано или поздно это должно было всплыть и девочка далеко не дура, догадалась бы, даже если бы я была полностью сдержана. Это хорошо, что она осознает, что я не её госпожа и естественно восприняла меня в штыки в первую минуту осознания.

Снаружи значительно потеплело и мы в четыре руки откинули импровизированную крышу. По левую руку от нас неизменно тянулся берег огромного озера, а маячившие впереди дома стремительно приближались. Еще немного и можно будет нормально поесть, а, может, и поспать.

До самого въезда на ближайший тракт, ведущий к въезду в деревню, я видела спины собственных слуг. Широкая грунтовая дорога хоть и была основательно подморожена, но дневное редкое солнце делало свое дело и копыта лошадей частенько выбивали мелкие брызги из грязных лужиц. Первый же дом оказался домом старосты деревни. Главный в Дубровке, названной так за большое количество вековых древесных монстров, приветственно распахнул ворота, завидев дворецкого самого графа.