– Хорошо, – на выдохе произнес он.– Я действительно унаследовал все способности своей матери. В моей крови нет Королевской магии потому, что я Волхв. Чистокровный Волхв. Но, – он замялся, – немного другой ветви. Мой отец был человеком, но человеком с магией, поэтому отчасти наследственность отца говорит во мне.

– Это внешность, – догадалась я.

– Точно, – кивнул Хелл.– Ты видела Монтэю. Гены ее матери победили то, что в нее вложил Бииблэк. Потому что он прост, как пробка от вина. В нем нет ничего примечательного.

– А как же…

– Он чувствует магию Динео и Королевскую только потому, что Силенс очень часто общается с ним посредством своих возможностей. Королю уже привычнее проникнуть в сознание капитана и отдать ему приказ, чем открывать рот, даже если Бииблэк стоит в той же комнате, в которой работает Силенс. Твой муж обращается к Королевской магии каждодневно, едва ли не каждое мгновение своей жизни. Даже когда находится наедине с тобой, он способен в это время отдавать приказы нужным людям.

– Как это, вероятно, мучительно, – задумалась я.

– Дело привычки, – просто сказал Хелл, для него не существовало ничего сверхъестественного.– И опыта.

– Ты так говоришь…

– Как знаю, Эв, – продолжал гнуть свою линию бастард, не смущаясь того, что приводит меня в замешательство. – Силенс отличный король, и Энтраст знал, что он таковым будет.

– Энтраст любил только Ялдона, – поморщилась я.

– Отнюдь, – сказал Хелл.– Просто Энтраст показывал только то, что любит Ялдона.

– Отчего же?

– Кто теперь узнает, – удивился мужчина, устремляя светлый взор в небо, которое медленно начинало озаряться солнечными лучами. Они медово разливались по черноте, превращая ее в тонкую и нежную голубизну, приправленную розоватыми оттенками.– Отец потерял себя после смерти Ялдона, он не мог этого ожидать, и это же его и убило. Давно убило.

– Ты не тоскуешь по нему?

– Время скоротечно, смерть неизбежна, – философски заметил он.– Если произошло то, что должно, так пусть оно так и будет.

– А как же теория Изменчивости?

– Я же сказал тебе, я не сторонник этой теории, – разозлился Хелл, приподнимаясь.– Хотя и поддерживаю ту мысль, что ты меняешь в нашем мире многое. Не знаю как, и почему именно ты, – задумчиво произнес бастард, его взгляд неотрывно скользил по моему лицу, он пытался отыскать в нем такое, что было бы понятно только Хеллу Беллсу. Он умел смотреть так, словно проникал глубоко под сердце, в дерби души, в самые сокровенные и темные уголки. Не знаю как, но бастард мастерски смотрел внутрь, хотя самого его окружала ледяная корка отчужденности. Такое странное противоречие лишало сил. Я тяжело вздохнула.

– Хватит этих странностей, что мне не понять, бастард, – почти тоскливо ответила, пряча от него свои глаза. Такое интимное вторжение в мое пространство напрягало. Но Хелла я не боялась. Пожалуй, даже наоборот, мне было лестно такое теплое его внимание.

Он не отзывался. Взгляд стал мутным и совершенно дезориентированным. Что-то происходило сейчас с Хеллом, но я не могла понять что именно.

– Прости, – хрипло сказал он, поднимая руки к лицу и полностью закрывая его ладонями.

– Это твоя магия?

– Да, – подтвердил Хелл.– Она тебя ищет, пусть никого и не отправила в погоню. Ищет магией, едва не наткнулась на меня, но я почувствовал раньше.

– И каковы успехи?

– Нулевые. Она зла, Эв, – тихо прошептал Хелл.– Ты отчего-то для нее не открыта, даже поиском не может воспользоваться. Словно на тебе какой-то блок для ее способностей. И это зли Монтэю, она готова рвать всем глотки.

Я содрогнулась.

– Она не похожа на такую жестокую девушку.