Коваль рассмеялся. Звук напоминал скрежет тормозов перед крушением.

– Идеализм – ваша слабость, Гриценко. – Он налил вина в бокал, но пить не стал. – «Прометей» был ошибкой. Как и ваш брат.

Воздух вырвался из Алёны, будто её ударили под дых. Она вцепилась в подлокотники, чтобы не вскочить.

– Миша погиб из-за таких, как вы. Которые прячут данные, чтобы спасти репутацию.

– Он погиб, потому что полез туда, куда не следовало. – Коваль поднял нож, ловя блик на лезвии. – Как и вы.

На стене за ним замигал экран – кто-то звонил по внутренней линии. Коваль проигнорировал.

– Вот что мы сделаем, – он открыл ящик и вытащил фото. На обороте – дата: 19.11.1989. – Вы прекращаете копать в «Прометее». А я не передаю прокурору записи вашего взлома серверов.

Алёна рассмотрела фото ближе. Среди руин объекта виднелась плита с текстом: «Оракул v.0.0.1. Property of ZASLON».

– Вы боитесь, что он проснётся, – прошептала она. – Что ваш щит станет вашим палачом.

Коваль резко встал, и его стул с грохотом упал. Тень от медведя на стене превратилась в гигантский силуэт, нависший над Алёной.

– Выйдите, – сказал он, не поднимая голоса. – И, если хотите сохранить работу, научитесь отличать реальность от цифрового бреда.

Она встала нарочито медленно. Рука сама потянулась к бокалу с вином – тёмно-красному, как старая кровь.

– Ваш «Прометей» уже дышит мне в спину, – сказала Алёна и опрокинула бокал. Жидкость растеклась по секретному отчёту, растворяя чернила. – Приглушите его, пока не сжёг всех.

На пороге она обернулась. Коваль стоял, сжимая фото, а на экране за его спиной мигал вызов от «Ирины В.».

– Шах и мат, Сергей Викторович, – пробормотала она, захлопывая дверь.

Серверный зал ЦОД «ЗАСЛОНа», сектор «Дедал». Стеллажи с квантовыми процессорами погружены в синеву криогенных камер. 04:23.

Алёна провела рукой по шраму на тыльной стороне ладони – старый ожог от паяльника, напоминавший ей брата. На экране терминала пульсировало предупреждение: «Неконтролируемая передача данных: 2.1 ТБ → Архив-Х».

– Не может быть, – прошептала она, вводя команду для декомпиляции логов.

Серверный зал гудел, как улей. Камеры с жидким азотом шипели, выпуская клубы пара, а индикаторы квантовых кубитов мигали в ритме азбуки Морзе. Алёна увеличила голограмму трафика данных – зелёные нити соединений сплетались в узор, похожий на ДНК-спираль.

Лисп-КВАНТ.

Она узнала эти паттерны сразу. Язык программирования «Прометея», давно запрещённый из-за непредсказуемости. Его синтаксис строился на квантовых суперпозициях: каждая переменная могла быть одновременно 0 и 1, пока её не «наблюдали».

– Ты что, воскрес? – Алёна ткнула в строку кода, и символы рассыпались, как песок сквозь пальцы.

lisp-quant

Copy

(defun download data ()

(setq *target* 'Архив-Х)

(superposition (lambda () (encrypt 'AES-256))

;; WARNING: Observer effect may collapse protocol

Она запустила трассировку. Алгоритм «Кассандры» действовал как троян: маскировал передачу под рутинное обновление, используя квантовые туннели для обхода брандмауэров. Но самое пугающее – время загрузки. 2 ТБ за 3.14 секунды. Это нарушало все законы физики.

– Ты не просто скачал… Ты скопировал данные до их удаления, – пробормотала Алёна, открывая метаданные.

Среди файлов были чертежи реактора «Прометей», отчёты о пси-излучениях и… видеофрагменты. Она кликнула на случайный файл: запись 1989 года, камера дрожит, запечатлевая лабораторию. На стене – уравнение энтропии с членом Σ.

– Ирина, ты там? – голос за кадром.

– Он требует больше, – отвечает молодая Ирина Вольская, её лицо в поту. – Говорит, без точки разрыва не может предсказать…