– Не будет осечки с королём… Юрий знает, как с ним вести, какую политику держать…

– Я бы эти слова из наставления выкинул… Вот, читаю: «А буде император пожелает сватать нашу княжну за сына своего, короля Максимилиана: то ему не отказывать и дать надежду…» Может, шут с ним, с королем-вдовцом?.. Не нравится мне, что мы набиваемся, словно заримся на его королевство устройством брака дочери…

Софья всё же настояла на своём и оставила текст наставительной грамоты неизменным. Уломала супруга необходимостью брака дочери с римским королем, что отвечало её перспективным интригам посадить на престол с помощью «византийской партии» сына Василия и отодвинуть, назло боярской думе и «иудейской партии», Дмитрия-внука…

На «королевские издержки» греку Юрию, доверенному личному порученцу Софьи, были даны 80 соболей и более 3000 белок. Вскоре, отбыв из Москвы в Любек и Франкфурт, Юрий Траханиот был представлен римскому королю Максимилиану. Вручил будущему союзнику и жениху дары великокняжеские: сорок соболей, шубы горностаевую и беличью, множество белок. Суть переговоров держалась втайне от случайных ушей, но есть все основания считать, что по линии своей повелительницы Софьи грек Юрий вёл линию на брак Максимилиана и Елены, а по линии государя Ивана линию на союз против Казимира, аналогичный союзу с венгерским королем Матфеем (который незадолго до этого времени умер).

После смерти славного короля Матфея венгерские вельможи согласны были избрать на его место Владислава, государя богемского, в досаду не только короля Максимилиана, считавшего себя законным наследником Матфея, но также и русского государя. Данное обстоятельство явно способствовало союзу двух властителей: Максимилиан готов был пойти на завоевание Венгрии, а Иван – на завоевание древнерусских земель Литвы своего давнего врага Казимира, который становился и врагом своего союзника и возможного «зятя».

В Москву Юрию Траханиот возвратился с новым послом короля Максимилиана, Георгом Делатором. К радости Софьи и удивлению Ивана посол выразил желание вдового короля стать зятем Ивана и Софьи. Правда государя насторожила лукавая просьба щепетильного вдовца: он хотел лично видеть юную княжну Елену и, даже не сообразуясь с королевскими правилами и государевыми обычаями, спрашивал о размере и цене московского приданого.

Услышав о том, великая княгиня только надменно фыркнула, вспомнив недовольство государя устройством этого брака. А тут ещё – унизительная просьба показывать невесту, да к тому же крохоборская издёвка иноземца справляться о цене приданого невесты. Софья нутром опытной интриганки тоже почувствовала что-то не то…

Ответ «зятю»-королю от тестя и тёщи был более чем достойным и состоял в учтивом отказе «показывать» невесту. Ученые дьяки-дипломаты во главе с Федором Курицыным объяснили послу Делатору, что какой стыд для отца и матери невесты, если бы сват и «зять», посмотрев на невесту, отвергнул бы её.

Софья велела передать послу следующие гневные слова государя:

– Мог ли знаменитый государь московский, «брат древних царей греческих», с беспокойством и страхом ждать, что слуга иноземного властителя скажет о его дочери…

Но и это было не всё. Надменная великая княгтняСофья велела дьякам-дипломатам:

– Изъясните также невежественному послу Делатору, что венценосцам неприлично торговаться о приданом… Что великий князь без сомнения назначит приданое по царскому достоинству жениха и невесты… Но уже после заключения брака…Что надобно согласиться прежде всего в деле важнейшем, а именно, чтобы русская княжна, будучи супругой короля, не променяла веры греческой, имела бы в той земле короля церковь греческую и православных священников…