– Хо-хо, – удовлетворенно выдохнул Емельян, вспоминая, чем увенчалась погоня княжеская. Гордился Емельян своими задумками. Ведь в итоге никого из разбойников не поймали. А поймали б – беда. Выпытали б все на свете: и кто главарь, и откуда родом, и где, вообще, первый сундук! А вышло удачно: разбойники умчались от дружинников, точно те на карликовых осликах были, а не на конях. Вот потеха! Князь думал, будто его пришел грабить какой-то лопух, которого он разом возьмет? Надеялся, прямо так, по горячим следам и схватить, как болвана ситцевого! Сорвался, князь, замысел твой в пропасть! Сорвался, милок! Теперь пойди да поищи иголку в стоге сена! Пойди да дознайся, в какой стороне твое злато! Хотел Емельяна обойти, да не тут-то было! Емельян сам, кого хошь, обойдет. Вот и сиди, князь, в своем Новгороде и помалкивай об этом происшествии! А то засмеют вовсе. А он сам, Емеля – удалец: коли на сильного идешь, явно дурнем не слывешь!

– Емель, мне б до ветру, – голос Есения прервал сладостные думы Емельяна.

– Заткнись! Достал уже! – гаркнул атаман, отворачиваясь к стенке. План недурен. Большой головой придуман. Он, Емельян, без золота, но вместе с Есением, идет отдельно от остальных одной дорогой. А други его верные с сокровищами, рассредоточившись – другой. И встретятся в итоге все в одном месте – в деревеньке Великово, что на дороге к Изборску. Это, конечно, излишняя уже предосторожность, поскольку у князя, явно, был план схватить их всех по горячим следам. В любом случае его балбесы сели в лужу и в погоню уже не поспевают. А как поспеть? Пока сообразишь, в чем дело…Пока князю доложишься – он-то, надо думать, все же в Новгороде, а не со своими дурнями мчал…Пока он погоню снарядит…Хотя куда ему за ними, лихими, гнаться?! Он ведь даже не знает, кто его надул. Короче, прошло все удачно. Сами боги посылают таких Есениев на пропитание.

– Емель, – проскрипел Есений, вновь вырывая Емельяна из полудремы. – Зачем я тебе вообще сдался? Что ты меня сразу-то не прикончил, как только золото получил, коли отпускать не думаешь?!

– Болван, каких свет не видывал! Ты! – пояснил Емельян на всякий случай. – Еще, главное, помню, князем представлялся! А кем я, по-твоему, прикрываться-то буду в случае чего? Вдруг западня какая? Так я всегда твою шкуру никчемную на свою жизнь выменяю…

– Не выменяешь – князь меня не жалует, я думаю, – предупредил Есений. – А после теперешнего случая, вероятно, сам мне голову и отсек бы, не то что менять…

– Хорош заливать. Однако целое состояние за твою дежу глиняную я все-таки сторговал!

– Емель…Отпусти, а? Хочешь, я в Новгород не вернусь? Рюрик тогда никогда не узнает о том, кто ты и где тебя искать, – предложил Есений, который уже и сам затерял в памяти, что все растрепал сестре.

– Может, тебе еще и средств из сбережений сестрицы отсыпать на жизнь? – заорал Емельян, которого Есений уже допек своим нытьем. – Я спать! Не смей мешать! Или лапоть вместо кляпа в глотку твою запихну! До утра не сможешь ни вздохнуть, ни сглотнуть! Петух ощипанный! – разбранился Емельян.

– Емель, ну мы ведь с тобой такие други поначалу были, а? – воззвал Есений к воспоминаниям. – Ну всякое бывает. Не пошло наше дело. Но теперь-то все у тебя лады. Даже лучше прежнего.

– Еще раз раскроешь свою пасть, и, клянусь Велесом, отрежу твой бескостный язык и скормлю псу во дворе, – пригрозил Емельян на этот раз злобно.

К следующему вечеру Емельян и Есений точно по плану прибыли в Великово. Емельян довольно улыбался. Хорошая деревенька, приветливая такая. Домов много. Лес вокруг. Девки с ведерками ходят. Да куры по полу шастают. Все, что нужно разбойничьему сердцу, имеется.