– Нет, теперь это уже недопустимо, – покачал головой Гостомысл. – С таким же успехом ты можешь услать сестру в Ливию, толку будет столько же. Нам следует думать о насущном. В частности, о Ладоге. Лучше, если твоя сестра станет княгиней тех земель. И буде Миронег сделается нашим зятем, то и распри меж нами окажутся оконченными…

– Я не хочу говорить об этом хромом! – вспыхнул Есений, вскочив с лавки.

– Но придется, – Гостомысл взглядом усадил Есения на место. – К тому же, невзирая на свой калечащий недуг, мечом он владеет мастерски. И, как говорят, упражняется каждый день в этом искусстве, – Гостомысл лукаво оглядел сына, который в последнее время забросил уроки.

– Я тоже бы махал железякой, коли б иных дел не наличествовало! – Есений недовольно надул губы. В последнее время его увлекала верховая езда, и он отдавался ей целиком.

– Как бы там ни было, именно его владения занимают северные земли. И являются для нас своеобразным щитом от клинка варягов, которые повадились приходить сюда, словно на бесплатный базар, – продолжил князь.

– Для этого нам необязательно родниться с ним! От этого его границы не сдвинутся!

– А буде он не станет обороняться от них? – прищурился Гостомысл. – Если вступит в переговоры, заплатит им дань и пропустит по своей земле к нашим рубежам? Ты об этом пораздумал? – строго сдвинул брови князь, в очередной раз огорченный недальновидностью сына. – Тогда они, сытые и поздоровевшие, с новыми силами и станом в Ладоге, хлынут сюда!

– И что же делать?.. – Есений уныло нахмурил чело.

– Выдать Диву замуж за Ладожского Миронега. Назвать его братом. И жить в мире и согласии с ним.

– Отдать ему нашу Диву – это все равно что самому улечься с ним на ложе! – Есений любил своих сестер и не желал им в мужья своего врага, примерно представляя, что придется испытать сестричкам в таком союзе. – Это немыслимо! Тем паче, отринув Харальда, оскорбив таким образом дом Годслава и, возможно, развязав, новую усобицу.

– Как говорил твой великий предок…Мир стоит до рати, а рать до мира, одно другое сменяет. Что ж…Если желаешь, есть иной путь. Дива пойдет за Харальда, как и было уговорено…

– А как же тогда Миронег? – вновь нахмурился Есений.

– А просто. Ты женишься на одной из его сестер, – потянулся Гостомысл, зевнув. – Надеюсь, оказаться на ложе с его сестрицей для тебя не то же самое, что улечься рядом с ним самим…– подтрунил князь над сыном, вспомнив тому его же собственные слова.

– Это отвратительно! По всем вероятиям, она так же дерзновенна и неотесанна, как и ее пустоголовый братец! – вскипел Есений. – Ни за что! Я ни за что не женюсь на девке из того вертепа, что зовется Ладогой!

– Я так и подумал, – кивнул Гостомысл. – Значит, все же Дива пойдет за Миронега, Роса – за Радимира, а Велемира – здесь останется…С Белоозером теперь все тоже уже неоднозначно…

– Только не Дива. Пусть лучше Велемира идет за Миронега, – вздохнул Есений.

– Нет, Велемира останется в Новгороде и будет помогать тебе. Лучше всего, если она выйдет замуж за сына Аскриния, нашего самого верного и богатого подданного, чьи землевладения простираются далеко…

– Отец, пожалей Диву, – вздохнул Есений. – Она самая младшая и самая добрая. А ты хочешь услать ее на край света, выдав замуж за мужлана с повадками лесного животного.

– Не вижу противоречий, – зевнул Гостомысл.

– Дива не отобьется от такого зверя. Он же ее заморит, отец!

– Что ж, если ты просишь за нее…– кивнул Гостомысл утвердительно. – В таком случае она пойдет за Изборского Радимира, а Роса за Миронега. Разницы, по большому счету, никакой.