Добрыня взял пергамент и передал его Владимиру.

– Ступай, – сказал он гонцу.

Не переставая кланяться, посыльный попятился задом и исчез за тяжелой дубовой дверью.

– Плохо княгиня. Напасть за напастью. Чем я так …

Он не закончил, погрузившись в чтение. Добрыня стоял подле него, склонив голову и ждал.

– Ярослав едет, – задумчиво произнес Владимир. – Садись. Не стой. В ногах правды нет.

Добрыня снова опустился на скамью.

– Что тебя так тревожит, князь?

– Гусляр пропал.

– Знаю.

– Варг приходил на прошлую Луну. Говорит, чует недоброе. Беспокоился о Златославе.

– А ты что?

– Просил быть поблизости от него. Чутье никогда еще не подводило его. И не доглядел.

Добрыня пригладил окладистую бороду, раздумывая над словами князя.

– Что ты думаешь обо все этом?

– Думаю, князь, что надо готовиться к войне. Слишком долго мы живем спокойно. Тебе ли не знать, что зло никогда не отступится от наших земель. Как говорил твой дед, можно проиграть войну, но нельзя опоздать на нее. Этого никто не простит.

Владимир посмотрел на Добрыню. Старый друг никогда ему не лгал, всегда говоря то, что на уме и сердце. Рядом с ним, ему было спокойно. Он знал, что мог положиться на него во всем.

– Значит, надо идти к Яге.

– Надо, – согласился Добрыня. – Она хранительница меча-кладенца. Может старая ведьма даст трав для княгини. Может посоветует что. Ты бы послушал ее.

– Вредная она баба.

– Это потому что люди ее не любят. Как случится беда какая, в нее пальцем тычут, а подойти боятся. Думают, проклянет.

– Дети стали пропадать. Ночью из люлек кто-то их забирает.

– Ты же не думаешь, что это она?

– Нет, – честно признался князь. – Но люди думают на нее.

– Как бы не нашелся заводила, который соберет толпу и учинит расправу над Ягой.

– Надо поставить стражников в лесу недалеко от ее избушки.

– Сделаю, князь.

Добрыня поднялся со скамьи, глядя в распахнутые ставни на двор, на льющийся красный свет заходящего солнца, на залитое кровавыми бликами вечернее небо.

– Погоди, – остановил его Владимир. – Скажи, ты же не из народа долгожителей, что живут высоко в горах?

Знал Добрыня, к чему ведет князь, и о чем хочет спросить. Но нечего ему было ответить князю, потому что он и сам не знал, отчего никак не умрет и по какой причине не берет его никакое оружие. Он бы и рад, да жизнь вцепилась в него мертвой хваткой. Ни конца ни края этой пытке. Те, кого любил, оставляли его один за другим, отходя в мир иной. А он все жил, неся в своем сердце тяжкое бремя. Бывало, придет он в березовую рощу, где встретил впервые Весту, постоит-постоит да и закричит, призывая ее. А потом рухнет на землю и лежит, глядя на небо, моля богов забрать его душу, чтобы с высоты небес смог он наконец разыскать любимую, исчезнувшую бесследно и навсегда.

– Твой отец, князь, Властислав Всеславович, спрашивал меня о том же. Если бы я знал, скрывать не стал. Сказал бы, как есть. Но я не знаю.

Владимир поднялся и обнял старого друга, прижав его к сердцу.

– Пойдешь со мной к Яге?

– Провожу. Но идти ты должен один. Как и всегда.

– Феникс давно не объявлялась, – потупив взор, как бы невзначай, заметил князь.

Добрыня улыбнулся и похлопал его по плечу.

– Она верная, князь. Если будет нужна, сама придет. Как всегда.

– Да, – согласился Владимир, чувствуя, что предает княгиню, думая о Фениксе. – Значит, грядет битва?

– Да. И в этот раз соберется войско несметное. Зло давно готовится нанести нам поражение. Его смрад распространяется по земле нашей. Шаг за шагом подступает оно все ближе.

– Ничего, выстоим. Встретим врага у ворот.

Глаза Владимира горели яростным огнем. Добрыня кивнул. И два воина обхватили друг друга за запястья.