Посадник сел в своё кресло и обвёл собравшийся в трапезной воинский люд тяжёлым пристальным взглядом.

– Я надеюсь, что наши посланные люди добрались до Новогорода. Но помощь придёт не скоро. Князю Гостомыслу нужно собрать свои дружины и приплыть под стены Холма, а до той поры… – Кагель запнулся. – Как поступать будем? Что делать?

Глухое молчание было ответом на его вопросы.

Посадник поморщился и стукнул ладонью по поручню кресла.

– Что, опять все решения мне принимать?

Кагель поднялся на ноги и широкими шагами заходил вдоль стены трапезной.

Он открыл глаза. Не спалось. Да и как можно было спать, если здесь, на краю Биармии, летом ночь мало чем отличалась ото дня. Разве лишь солнца на небе не было. А старику ох как тяжко менять спокойную и размеренную жизнь в Новогороде на уже подзабытый походный уклад. Даже порой навязчивая забота верного Боруты, знающего все его привычки, не могла вернуть ему душевное равновесие.

Князь Буривой поёжился от утренней прохлады и закутался в тяжёлую медвежью шкуру. Вместе с теплом на него навалилась дремота. Мысли старика улетели в далёкое-далёкое прошлое.

Как бы со стороны он снова увидел себя молодым и сильным, стоящим на коленях перед холмом над могилой жены, такой юной, прекрасной и любимой. В тысячный раз перед ним возникла картина, как Милена подняла на дыбы лошадь и своим телом прикрыла их с маленьким сыном от стрел убийц, поджидавших княжескую чету на опушке леса. Подоспевшая охрана из гридей, осознавая свою вину за смерть княжны и предчувствуя неизбежность сурового наказания от князя Волемира, на куски порубила стрелков.

Прискакавший отряд воинов во главе с Борутой прочесал близлежащий лес в поисках вражеских засад, но их больше не было.

– Видать, подослали только этих трёх убийц! Жаль, что никого из них гриди не оставили в живых! Если не узнаем, кто их послал, князь с нас шкуру спустит! – Борута в задумчивости разглядывал трупы.

– Да что тут узнавать? Этих троих я часто видел с Кочебором. Они все из отряда Борая! – один из прибывших воинов склонился над распростёртыми на земле телами.

– Так вот оно что… Борай решил отомстить княжичу за унижение своего племянника на поединке и за потерянные земли? А может, он уже на власть самого князя Волемира покушается? Эй, десятский! Отправь кого-нибудь за подводами. Надо тела в Новогород перевезти. Пусть ими тиуны княжьи займутся. Да видоков найдут. Тех, которые убиенных в лицо знают и подтвердить смогут, что они из окружения Борая.

– А с княжной что делать будем?

– Соорудите из молодых деревьев носилки и пусть гриди несут княжну на руках до самого Новогорода! – Борута гневно потряс кулаками. – Сия ноша станет их позором до конца дней! Где ж это видано: полтора десятка телохранителей не смогли уберечь охраняемых людей, а сами все живы остались!

Громкие крики и ругань ещё долго сотрясали воздух, вызывая оторопь у окружающих гридей.

Буривой помнил, как Борута с большим трудом оторвал его, убитого горем, от холодеющего тела Милены, посадил на коня, сам вскочил в седло, посадил перед собой на луку маленького Гостомысла и два всадника в сопровождении сотни воинов помчались вдоль опушки леса в сторону города.

Ко всеобщему удивлению князь Волемир, узнав о случившемся, не впал в ярость. Он вышел в гридницкую, обнял за плечи внука, прижал к груди его голову и тихо произнес:

– Гибель любимой жены, да ещё такой молодой, – страшная потеря! Но ты остался не один! Не забывай о сыне, рождённом Миленой. Да и я не в стороне от тебя! Мы с Гостомыслом – твоя семья! Трое мужчин – трое князей. У тебя будут ещё жёны. Много. Сколько захочешь. И другие дети. Но Гостомысл – первенец, а я – его родной дед. Помни об этом всегда, внук!