Мы ходили по больницам и раздавали крашеные яйца и куски куличей. Впереди шёл главный врач и какой-то персонал, мне рассказывали о больнице, её достижениях и, конечно, нуждах. А я шел вдоль рядов и раздавая подарки, каждого из больных я немного насыщал магией жизни. Это было интересно и очень любопытно. И чтобы мои задержки у кроватей «подопытных» не вызывали смущения, начинал с ними заговаривать, расспрашивал о каких-то глупостях типа их жизни и самочувствия. А сам смотрел, как моя магия напитывает их больные части организма и ауры. На каждого я старался потратить не более капли, дабы сберечь резерв. Но больных было слишком много….

Ну и конечно, я понимал, что после всех моих манипуляций могут поползти слухи, но мне на тот момент казалось, что это меньшее из зол.

В итоге я увлекся.

Когда и в какой момент закончились подарки, я не понял. И просто продолжал ходить меж больными и расспрашивать про их жизнь, чем болеют, откуда они, как попали сюда

Люди смотрели на меня по-разному, в основном это были настороженно пугливые взгляды, а иногда восторженные и благолепные. А несколько раз были злые и ненавидящие. Первым был старик и его даже трогать не стал, явный раскольник-старообрядец, а второй был юноша с обожжёнными руками и лицом, он смотрел на меня зло, с ненавистью и каким-то даже отвращением.

Мне стало интересно, и я, подойдя к нему, стал задавать стандартные вопросы, кто он и как попал сюда. Задавал автоматически, даже не слушая ответы. Я смотрел на него и думал, что мне с ним делать. Потом подошел к нему поближе, сел на краешек его койки, при этом положил руку ему на плечо, чему он крайне был удивлён, и, глядя ему в глаза, спросил:

– Почему Вы так меня ненавидите, сударь? Что я, Вам, сделал?

Его взгляд заметался, и множество эмоций пробежало по его перебинтованному и грязному лицу за долю мгновения, потом его, в сущности, очень молодое лицо озарила решимость.

– Вы и весь Ваш род – убийцы и пиявки! – хрипло крикнул он.

От удивления я даже немного отстранился от него и убрал руку с плеча.

– Вы держите в рабстве миллионы людей. Вы гоните их на бессмысленные войны! Вы запрещаете учиться одарённым детям и не даёте им жить, как они хотят! Вы сгоняете людей с мест их жительства, только потому, что они другой национальности и веры! – он говорил громким шёпотом, но его слышали все окружающие. Через грязные бинты, что покрывали его лоб и один глаз, просочились капли крови. Он прерывисто дышал, в его эмоциях была жгучая боль и уверенность в своей правоте.

«А вот и ещё один фанатик. Ведь явно взрывчатку варил на кухне. Ну что ж, так даже же и лучше».

– Как Вас зовут, сударь? Представьтесь, будьте любезны. – сухо попросил его я.

– Андрей Семёнович Терехов, студент третьего курса московского Императорского университета, к вашим услугам! – этот борец с террором так произносил слова, что создавалось ощущение, что сейчас он шёл на свою собственную Голгофу, и у меня даже возникло чувство одобрения и уважения к этому, по сути, ещё мальчишке.

– Андрей, ты веришь, что Христос умер и Воскрес в третий день, ради всех людей? Ради нас с тобой? – спросил я его торжественно, при этом положив ему руку на плечо.

Он ошарашенно смотрел на меня, так как ожидал чего угодно, но явно не проповеди.

– Просто ответь. Веришь ли ты Ему или нет?!

– В… Верю… – запинаясь прошептал он и закрыл единственный целый глаз и чуть прослезился, а я смотрел на его слезу и понимал, что сейчас сделаю очередную глупость, меня уже «несло».

– Да будет тебе по вере твоей, – произнеся эти слова, положил руку ему на глаза, при этом зачерпнув почти до донышка остаток своего магического резерва, и направил энергию в повреждённые места ауры и тела. Тут же появился не учтённый фактор, в виде слабого свечения, исходящего из моих рук.