К сожалению, после статьи Поппэ 1970 года новых попыток целостного анализа церковных событий середины XI века не предпринималось. Я. Н. Щапов совершил прорыв в исследовании Устава о церковных судах, совместно принятого Ярославом и Иларионом (см. раздел III, гл. 2). В своей обобщающей монографии 1989 года, не разбирая подробно события 1051 года, он предположил, что Ярослав для утверждения Илариона отправил в Константинополь посольство с дарами16. Важные параллели для самостоятельного поставления первоиерарха, без ведома патриарха, указал С. Ю. Темчин (см. раздел II, гл. 2). Интересные наблюдения о церковной политике Ярослава высказал А. Ю. Карпов, впрочем, как и некоторые рискованные гипотезы (см. ниже, раздел II, гл. 2; раздел III, гл. 3)17. А. П. Толочко попытался скорректировать хронологию правления Илариона (подр. см. раздел II, гл. 2) и поддержал гипотезу о конфликте Руси и Византии по поводу его поставления и последующем примирении, в которое он включил и признание Константинополем борисоглебского культа (исходя из митрополичества Иоанна I после Илариона)18, однако его хронология противоречит источникам19. К сожалению, не стали новаторскими книги А. Н. Ужанкова о митрополите Иларионе20 и В. В. Милькова с соавторами о Луке Жидяте21: систематический анализ источников принесен здесь в жертву авторским концепциям, а одни гипотезы строятся на других22.
Наконец, большой вклад в изучение церковной истории Руси середины XI века внес А. В. Назаренко, причем как в отдельных работах, так и в энциклопедических статьях (подр. см. библиографию). Благодаря ему прояснились многие вопросы ранней истории русских кафедр (см. экскурс 1; раздел III, гл. 3), митрополий Ярославичей (см. экскурс 7), биографии Луки Жидяты (см. раздел V, гл. 3) и др. Остается только сожалеть, что ученый не успел написать обобщающее исследование первого кризиса Русской церкви: его энциклопедические статьи на данную тему23 и вышедший посмертно раздел о церковной политике Ярослава в «Истории России»24 дают лишь краткий абрис событий.
Итак, исследователей церковно-политических событий на Руси середины XI века можно разделить на две группы (ср. раздел II, гл. 2): видевших в самостоятельном выборе Илариона Ярославом и его поставлении собором русских епископов в 1051 году акт, враждебный Константинопольскому патриарху, и не придерживавшихся такого мнения. К концу ХX века эта дискуссия во многом себя исчерпала, поскольку вращалась вокруг давно известного круга немногочисленных источников: «Слова о законе и благодати» и ставленнической записи Илариона, статей ПВЛ 6559 года и Новгородской первой летописи младшего извода (далее – НIЛмл) 6563 и 6566 годов, проложного сказания об освящении киевского храма Св. Георгия и записи в месяцеслове Мстиславова Евангелия об освящении Св. Софии Киевской митрополитом Ефремом.
Однако тут внезапно последовал ряд находок, связанных не напрямую с Иларионом, а с периодом до и после его митрополичества, но позволивших пролить новый свет на ситуацию в Русской церкви середины XI века. С одной стороны, в Св. Софии Киевской нашлось греческое граффито 1038/39 года, а реставрационные работы открыли разновременность фресок и мозаик, что позволило установить хронологию строительства и украшения собора митрополитов Росии (см. раздел I, гл. 2; раздел IV, гл. 2). С другой стороны, были обнаружены и изданы антилатинское произведение Ефрема Киевского (см. раздел V, гл. 1) и новые, лучшие экземпляры его печати, а также отдельная печать Ефрема Переяславского (см. раздел IV, гл. 1), что помогло внести ясность в биографию киевского митрополита – преемника Илариона. Но главным открытием, важным для обеих вышеперечисленных тем, оказалось перечтение А. А. Гиппиусом граффито из Св. Софии Киевской, согласно которому она была освящена митрополитом Ефремом в 1052 году, что поменяло всю хронологию Киевских митрополитов середины XI века, сделав правление Ефрема более длительным, а Илариона – наоборот, очень кратким.