– Бедные, получается, их насильно привезли сюда, да ещё и князь спит с ними силою.

– Марья, да ты совсем глупая что ли, посмотри на князя, кто откажется от его объятий? Иль ты откажешься?– Ефросинья тихонько смеется.

Ну как сказать, наверно, я дура, если отказалась. И не просто отказалась, а ещё и грязной тряпкой по лицу. Да, неудобно вышло. Как-то не получилось у нас первое знакомство. Но если честно, может и к лучшему, очень уж страшно мне от всего происходящего вокруг. Какое, уж тут, заводить амурные дела.

– Фрося, а почему князь не женится во второй раз? – не отстаю я от неё.

– Как брат старший скажет, так женится. Отец то их князь Юрий Владимирович помер, теперь главный в роду Андрей Юрьевич, он и должен сговорить его.

– Значит наш князь Олег Юрьевич? – смотрю на сестру Фросю.

– Какая же ты у меня умница, – говорит она, и ласково гладит по голове.

Ефросинья убегает по делам, а я сижу, раздумываю. Значит Юрий Владимирович по-ихнему Юрый Валадымирыч, а Андрей Юрьевич это Аньдрей Юрич.

В памяти всплывает только Андрей Юрьевич Боголюбский, я лет в шестнадцать натолкнулась в библиотеке на книгу о нём, и прочла запоем её. Уж не помню, кто автор там был, помню только, там была реконструкция его лица, фото места его убийства, схема его резиденции в Боголюбово, рассказ о строительстве Золотых ворот и Успенского собора.

И вот если это он, тогда его отец Юрий Владимирович Долгорукий, считающийся основателем Москвы, тогда он умер примерно 1160- 1165 год. Более точно я дату смерти основателя Москвы не помню.

Долго просидела в своей комнатушке, опечаленная. Страх сковал, надежды выбраться и вернуться в своё настоящее, не осталось. Растерянная и заплаканная, я вышла во двор и поплелась в конюшню. Заглянув в ворота, увидела Ефима.

– Добра тебе Ефим, ты один? Можно зайду?

– Добра Марья, заходи, – он повернулся ко мне и улыбнулся.

– Как Надея? – подошла к лошади в серое яблоко.

– Люба, Надея? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Люба, а можно на ней проехать? – улыбнулась прося.

– Ты верхом могёшь?– он удивлённо поднял брови.

– Да.

Ефим отбежал в сторону и притащил седло, стал седлать лошадь, посматривая на меня.

Потом проговорил:

– Чего стоишь, беги, надень штаны, как поедешь.

Меня не надо было просить, стремительно понеслась на кухню. Нашла там Фросю, и затараторила:

– Фрося, мне штаны надо.

– Какие штаны?

Постаралась быстро ей объяснить, что мне нужно. Разобравшись, она нашла мне всё-таки какие-то штаны и я их надела, подвязав сверху вдетой в пояс веревкой. А затем бегом вернулась на конюшню.

Там Ефим уж ждал меня, Надея и ещё один конь были под сёдлами и били копытами в нетерпении. Я взялась за уздечку своей кобылки и с лёгкостью взлетела в седло.

Ефим чуть замешкался, он хотел мне помочь, но быстро понял, что я сама справлюсь и тоже поднялся в седло. Мы выехали со двора в задние ворота рядом с конюшней, и направились к лесу.

Я огляделась, весна бушевала, на лугу всё покрыто зеленью, буйство луговых первоцветов. Стащив с косы шнурок, удерживающий её, распустила косу. Ускорив лошадь, направила её рысью к кромке леса.

– Любо-то как, добро!!!!– кричала на полном скаку.

Добравшись до леса, мы прогулялись немного по лесным тропинкам, я набрала целую охапку лесных первоцветов. Ефим всю дорогу улыбался и посмеивался надо мной:

– Ты как птичка, вырвавшаяся из клетки.

– То правда, устала сидеть всё время во дворе.

– Буду брать тебя выгуливать лошадей, ты хорошо держишься в седле.

– Благодарю, только рада буду.

Вернувшись в конюшню, я помогла Ефиму расседлать Надею.

– А где конь вороной, крупный такой, тот, что рядом с Надеей стоял?