— А что вы тут делаете, Сергей Власьич?

— Дурацкая идея была посылать тебя в Сибирь, — буркнул он. — Ты прости меня, Кнопка.

Я удивилась ещё больше. Сероволковский никогда не извинялся. Он мог как-то подсластить пилюлю, но сказать «прости» — это не его лексика. Тем более Сергей Власьич не мог выглядеть растерянным. Что с ним случилось?

Ой…

Это наверное сон.

Во сне-то точно может случиться всё. И я расхрабрилась, спросила:

— Товарищ подполковник, а можно мне сделать спецзапрос в московский ДМП?

— Нельзя, — строго ответил Сероволковский. — Никаких запросов. Поняла?

— Так точно, — вздохнула я.

— Спи, девочка.

Он встал, шагнул ко мне, и я ощутила его шершавую ладонь на щеке. Жест невыразимой отцовской нежности растрогал меня до слёз. Раньше Сероволковский никогда не позволил бы себе подобной вольности, но это же сон…

— Хорошо, — сказала уже в пустоту и закрыла глаза.

Мне снился уже другой сон, тот самый, повторявшийся годами.

Мне холодно. Мне очень страшно. Я пытаюсь выбраться из какого-то замкнутого пространства, но не могу двигаться. Хочу позвать маму, но не могу говорить. Я заперта в собственном теле, в собственном сне, я не живу и не умерла. От осознания этого страшного факта мне ещё страшнее. И эта противная скользкая чешуя вокруг…

Всякий раз сон один и тот же. Всякий раз я хочу проснуться, но чешуистые тела змей двигаются, от чего я проваливаюсь глубже и глубже, до того момента, когда совсем не могу дышать, и, задыхаясь, просыпаюсь.

Пробуждение снова оказалось эпическим. Но к этому, думаю, надо просто привыкнуть — всего день прошёл, а столько событий… Однако привыкнуть к змее, свернувшейся у меня на груди и легонько покачивающейся, будет непросто. Совсем не просто. Скорее, даже невозможно.

Я хотела вскочить, заорать, сбросить Марфу на пол, но не смогла. Я даже дышать не могла, как будто сон продолжался… И смотрела, смотрела в маленькие глазки змеи, как приворожённая. Как кролик перед удавом.

Пока в комнату не вошла Рита. Она бросила взгляд на змею, потом на меня и спросила:

— Ну что, я вижу, вы уже подружились.

— Спаси меня, — прошептала я, не смея оторвать взгляд от Марфы. Та словно презрительно усмехнулась своей безразмерной пастью и подразнила меня, помертвевшую, кончиком раздвоенного языка.

— Она греется на тебе, в террариуме ей холодно, — бесстрастно сообщила Рита. — Лампу нужно.

— Я включу ей лампу, только убери с меня…

Рита покачала головой, но подошла, ловко ухватила змею одной рукой за головой, другой под кольца. Марфа даже не шевельнулась и была водворена в террариум на столе. Я вдохнула, вспомнив, как это делается.

— Мамочки, я живая…

— Этот вид не кусается, а ты не ящерица.

— Слава всем богам всех существ, — я выдохнула. Нет, всё-таки я никогда не смогу привыкнуть к обществу змеи. Даже если это какой-то хитроумный план Сероволковского.

— Ты вставать собираешься? Через двадцать минут первая пара.

Я подхватилась на кровати, глянула на часы. С ума сойти! Это сколько я проспала? Со вчерашнего обеда всю ночь и до самого утра? Обалдеть! А что как теперь… Я даже не знаю, какая у меня первая пара! И где… Вчера собиралась же осмотреться, но не смогла.

— Рит, а какая у меня первая пара? — чувствуя себя непроходимой тупицей, спросила у соседки. Она ткнула пальцем в стопку бумаг на моей стороне стола:

— Расписание. Приколи его на стену, а то потеряешь.

Я схватила бумаги, принялась искать. Да, вот. Четверг, девять ноль-ноль, аудитория номер 26, общее змееведенье. Отлично… За двадцать минут мне надо принять душ, одеться и найти аудиторию номер 26! План составлен, можно действовать.