И вот сейчас Максим находился перед дверью Маши, а перед глазами стоял все тот же потухший взгляд Сони. Он взъерошил волосы, как будто хотел прогнать наваждение, и вспомнил, что Соня не хочет его ни видеть, ни знать. И как теперь ему жить с этим, непонятно.

Он решительно нажал на звонок, через мгновение дверь распахнулась, и он увидел улыбающуюся Машу.

     — Привет! — поздоровался Максим.

     — Проезжал мимо и решил навестить?

     — Сам не знаю, как так вышло…

     — Зайдешь? Или так и будешь стоять в дверях?

Он вошел и попросил налить ему виски. Маша протянула бокал с золотистой жидкостью и спросила:

     — Что празднуем?

     — Холостяцкую жизнь.

     — Странно. А раньше ты не был холостяком?

     — Раньше у меня была женщина. Но она сбежала. Бросила меня.

     — Бедняжка. Дай я тебя поцелую и приголублю. Хочешь, пойдем в кроватку?

     — Ты мне сделаешь приятно, а я завтра куплю тебе сережки, да?

Маша сразу поняла, что Максим специально провоцирует ее, и решила быть мудрой женщиной:

     — Можешь не покупать… обойдусь.

     — Ну давай. Начинай.

Он сел в кресло и широко расставил ноги.

     — Макс, я не проститутка! И не рабыня. Обращайся со мной нормально, хорошо?

     — Маша, сделай мне, пожалуйста, хорошо.

Он сказал это улыбаясь. Ему было очень интересно посмотреть на то, как она будет выкручиваться. Потому что, хоть его голос и звучал ласково, его просьба была унизительной. Максим это сделал, чтобы прощупать, где ее дно, насколько она готова прогнуться.

Он смотрел на нее вызывающе, и девушка поняла, что если не выполнит его просьбу, то он уйдет навсегда. Она была уверена в этом, поэтому медленно подошла и опустила у него в ногах.

Когда она потянулась, чтобы расстегнуть ремень, Максим отстранился, встал с дивана и ушел.

Он приехал домой, даже не поздоровавшись с матерью, и завалился спать в своей комнате.

Ариадна Адамовна зашла проведать сына и спросила:

     — Что-то случилось?

     — Давно случилось. Когда я перестал быть мужиком и не женился на Соне.

Он присел на кровати и сказал:

     — Мне тридцать семь. И я живу с мамой. Как я вообще докатился до такой жизни?

Максим вскочил и стал собирать вещи: принес чемодан из коридора и стал бросать в него все, что было в шкафу.

     — О боже, Максим, ты оставишь меня одну? А если сердечный приступ будет? — Ариадна Адамовна подошла к сыну и стала гладить его по голове.

     — Попроси Павлика пожить с тобой. Он как раз вчера в очередной раз поругался с Оксаной.

     — Ну он же помирится. А ты холостой.

Максим остановился и серьезно посмотрел на мать:

     — Тогда я завтра же женюсь!

     — На Маше?

     — На Соне. И ты меня не остановишь!

     — Остановлю. Вернее, тебя остановит моя смерть. Я не выживу. Я не перенесу этого. И ты это знаешь. И если ты готов смириться с тем, что моя смерть будет на твоей совести, то уходи. И делай то, что считаешь нужным.

Она резко развернулась и ушла к себе в спальню. А Максим схватился за голову и присел на кровать. Он ненавидел себя за слабость и нерешительность. Ведь даже его брат Павлик жил нормальной, человеческой жизнью — имел жену, дочку и жил с ними в отдельной квартире. У них была настоящая семья, с завтраками и ужинами, они планировали еще завести детей.

А что было у Максима? В свои тридцать семь лет он жил с мамой в ее квартире и у него не было семьи. Только больная старая женщина, которая вила из него веревки, и сын, который его не уважал.

От этих мыслей он завыл и стукнул по кровати кулаком.