Думаю, дед водил меня к Вячеславу Константиновичу подкормить. Взрослые ели отдельно, с водочкой и своими разговорами. При мне серьезных вещей не обсуждали. По правде говоря, с ними в комнате я был лишь раз. Вячеслав Константинович курил трубку – причем махорку, а не хороший табак. К махорке он привык в лагере. От неё у меня драло глотку, я закашлялся, и братья вышли.

Пока они беседовали, я читал в кресле, а Мария Викентьевна вышивала гладью, – продолжал Андрей Петрович. – Она была вышивальщицей знамён. Мастер точнейших ручных аппликаций. Это сейчас знамёна и флаги делают на высокоточном оборудовании. А в старые времена – профессия вышивальщиц ценилась. Они вышивали вручную на шёлковом знаменном фае по специальному эскизу таких замечательных художников, как Метельков или Колобов.

М-да. После того как дед Петя умер, у его брата я больше не был. Мы хоть и родственники, но очень дальние. В шестьдесят шестом году Вячеслав Константинович умер. Я тогда был в командировке. Позже мы с отцом ездили на Ваганьковское кладбище на могилу Вячеслава Константиновича.

– А дети у него были? – спросил Саша.

– Нет. Из родни по линии Олтаржевских, я слышал, в Москве жила лишь дочь деда Ивана, пропавшего в Гражданскую войну. Наталья Ивановна. Когда она вернулась в Россию, не знаю. Может, никогда не выезжала отсюда. Однажды, до войны, она передала открытку нашему деду Пете от брата Ивана. В открытке было несколько слов для Вячеслава Константиновича. Я знаю об этом, потому что дед Петя носил открытку ему, а перед смертью отдал её мне. Сейчас Наталье Ивановне под девяносто. Наверное, умерла.

– Дед, а почему ты не стал архитектором?

– Бог таланта не дал! Слышал, наверное, что природа отдыхает на потомках гениев? В истории нет двух Сократов, двух Да Винчи, двух Пушкиных, двух Эйнштейнов и так далее. Ни до, ни после в роду гениев никогда не бывало других гениев.

– За исключением Штраусов и Дюма, – вставил Вячеслав Андреевич.

– Значит, моя жизнь пройдёт даром? – спросил Саша.

– Не обязательно быть великим, чтобы прожить её достойно!

– Дед, откуда ты столько знаешь?

– Вся мудрость в книгах! А еще старших слушал!

Света спросила, останутся ли гости ночевать. Вячеслав Андреевич вечером собирался в Москву. У Саши с утра были пары.

Кутаясь в платок, Света отправилась чистить картошку.

– Саня, помоги на кухне! Нам с дедом надо поговорить! – сказал отец, и хотя Света крикнула из кухни: «Я сама!» – Олтаржевские, гремя стульями, дружно встали.

– Пошли наверх! – сказал Андрей Петрович.

Вячеслав Андреевич захватил куртку – наверху было прохладно.

Вдвоем они поднялись по грубо сколоченной деревянной лестнице на второй этаж.

8

В тесной мансарде помещалась двуспальная кровать на низкой раме, застеленная лоскутным одеялом, и этажерка с книгами. Отец, кряхтя, уселся на кровать, а сыну подвинул ободранный кошачьими когтями стул. Вячеслав Андреевич бросил на него куртку.

– Что с работой? – спросил Андрей Петрович.

– Хотел посоветоваться, – сын, опустив руки в карманы джинсов, взглянул в окно на пустынный огород и заиненные крыши соседских дач. – Гусь намылился из России. Предложил мне заменить его здесь.

– Какой Гусь? Аркадий, что ли?

Вячеслав Андреевич рассказал о встрече на набережной.

– Теперь ясно, откуда Сашкин товарищ узнал про деда! Тебя проверяют, – сказал отец.

– Возможно.

– И что ты решил?

– Не знаю.

– Ты понимаешь, куда лезешь? Я даже не о том, справишься ты. Правительство и бизнес – это закрытый клуб. Они тебя облапошат, как Ваньку-дурака. Убьют или посадят, как твоего Гуся. Ты же видишь, что в стране творится. Гражданская война! Только без красных и белых.