Она кивнула, и движение это выплеснуло слезы ей на щеки. Питер быстро пошел к выходу на посадку. Сорок минут спустя он был уже в небе.

Водитель СШИК появился из магазина на заправке с бутылкой лимонада и неестественно желтым бананом без единого пятнышка. Ослепленный солнцем, он обвел взглядом стоянку, ища свой доверху заправленный лимузин и его драгоценный импортный груз. Грузом был Питер, который воспользовался остановкой, чтобы размять ноги и попытаться напоследок позвонить домой.

– Прошу прощения, – сказал Питер, – не могли бы вы помочь мне с этим телефоном?

Просьба, похоже, застала водителя врасплох, и он потряс руками, показывая, что они обе заняты. В темно-синем костюме, довершенном галстуком, этот человек явно был слишком тепло одет для жаркой Флориды и все еще не оправился от последствий позднего прибытия самолета. Казалось, будто он винит Питера лично в атмосферной турбулентности над Северной Атлантикой.

– А в чем, собственно, проблема? – спросил он, устраивая напиток и банан на сверкающей под солнцем крыше лимузина.

– Да, в общем-то, ни в чем, – ответил Питер, косясь на штуковину, которую он держал в ладони. – Я, видимо, не знаю, как им пользоваться.

И это была правда. Он вообще был не в ладах с техникой и пользовался телефоном только в крайних обстоятельствах, остальное время аппарат мирно спал в кармане, пока не устареет. Каждый год Беатрис сообщала Питеру его новый номер или свой, потому что очередной сервис-провайдер становился слишком проблемным или разорялся. Подобные конторы вообще в последнее время стали разоряться с пугающей частотой. Беатрис легко освоила модное приспособление, а Питер – нет. Он знал только, что ему трудно запоминать эти два номера каждый год, хотя он без малейшего труда запоминал длинные выдержки из Писания. А его сложности с техникой заключались в том, что если он нажимал на телефоне иконку, чтобы позвонить, и ничего не происходило – вот как сейчас, здесь, в слепящем чистилище Флориды, – то он не представлял, что же делать дальше.

Шоферу не терпелось отправиться в путь, предстояла еще долгая дорога. Откусив изрядный кусок банана, он завладел телефоном Питера и недоверчиво исследовал его.

– А его карта годится? – пробормотал он, жуя. – Чтобы звонить… э-э… в Англию?

– Думаю, что да, – ответил Питер. – Конечно.

Шофер с подчеркнутым безразличием отдал ему телефон:

– Как по мне – нормальный рабочий мобильник.

Питер укрылся в тени железного козырька, нависающего над бензиновыми колонками, и попытался еще раз набрать правильную последовательность символов. В этот раз он был вознагражден отрывистой мелодией: международный код, а потом номер Би. Прижав прямоугольничек к уху, он глядел на незнакомую голубизну неба и точеные деревья, окружающие стоянку.

– Алло?

– Это я, – сказал он.

– …ло?

– Ты меня слышишь? – спросил он.

– …слышу тебя… – отозвалась Би. Голос ее был окутан метелью помех.

Случайные слова, словно беспорядочные искры, выпрыгивали во все стороны из крошечного усилителя телефона.

– Я во Флориде, – сказал он.

– …бокая… ночь, – ответила она.

– Извини… Я тебя разбудил?

– …люблю тебя… как у тебя… знаешь?..

– В полном порядке, – сказал он; телефон скользил в потных руках. – Извини, что звоню сейчас, но, может, потом больше и не получится. Самолет опоздал, и мы спешим.

– и… о… в… я… парень что-нибудь знает?..

Он отошел от машины подальше, лишившись тени металлического навеса.

– Этот парень ничего не знает, – пробормотал Питер, веря, что его слова донесутся отчетливей, чем ее слова к нему. – Я даже не уверен, что он работает на СШИК.