Первым в списке пиратов стоит отважный капитан Эйвери, один из инициаторов марунинга. Мы видим его, но смутно, наполовину скрытого романтическим туманом легенд и традиций. Другие, пришедшие позже, значительно превзошли его в своих деяниях, но он выделяется как первый из моряков, настоящая история которых дошла наших дней.

Когда англичане, голландцы и испанцы вступили в союз, чтобы подавить пиратство в Вест-Индии, некоторые достойные жители Бристоля, в старой Англии, снарядили два судна, чтобы помочь им в этом похвальном проекте. Несомненно, торговля Бристоля сильно пострадала от проделок Морганов и л'Олонэ того старого времени. Одно из этих судов называлось «Герцог», командиром которого был некий капитан Гибсон, а его помощником – Эйвери.

Они отплыли в Вест-Индию, и там Эйвери был впечатлен преимуществами, которые дает пиратство, и тем количеством всякого добра, которое можно было заполучить, приложив совсем немного усилий.

Однажды ночью капитан (который был из породы парней, сильно увлекавшихся пуншем), вместо того, чтобы отправиться на берег, чтобы насладиться ромом по обыкновению, выпил в своей каюте наедине. Пока он храпел на койке, избавляясь от последствий выпитого рома, Эвери и несколько других заговорщиков очень неторопливо подняли якорь и вышли из гавани Коруньи в гущу флота союзников, стоявшего на якоре в темноте.

Мало-помалу, когда наступило утро, капитан проснулся от качки судна, грохота и лязга снастей над головой и шума шагов людей, снующих и туда и сюда по палубе. Возможно, он лежал некоторое время, снова и снова прокручивая этот вопрос в своей затуманенной голове, но вскоре он позвонил в колокольчик, и Эйвери и еще один парень ответили на звонок.

– В чем дело? – кричит капитан со своей койки.

– Ни в чем, – хладнокровно отвечает Эйвери.

– Что-то не так с кораблем? – допытывался капитан. – Его что, с якоря сорвало? Какая погода?

– О нет, всё в порядке, – отвечает Эйвери. – Мы просто в море.

– В море?

– Да, давай, давай! – говорит ему Эйвери: – Я скажу вам; вы должны знать, что теперь я – капитан этого корабля, а вы собираете вещи и сваливаете из этой каюты. Мы направляемся на Мадагаскар, чтобы разбогатеть, и если вы согласны отправиться в круиз, что ж, мы будем рады вам, если только вы будете трезвы и не будете лезть не в свое дело; если же нет, то рядом есть лодка, и я отправлю вас на ней до ближайшего берега.

Бедному полупьяному капитану не хотелось заниматься пиратством под командованием своего товарища-отступника, поэтому он покинул корабль и отправился на веслах с четырьмя или пятью членами экипажа, которые, как и он, отказались присоединиться к своим веселым товарищам по кораблю.

Остальные из них уплыли в Ост-Индию, чтобы попытать счастья в этих водах, потому что наш капитан Эйвери был человеком высокого духа и не собирался тратить свое время в Вест-Индии, выжатой досуха пиратом Морганом и другими, менее известными. Нет, он сразу же сделал смелый ход и поставил на кон всю свою жизнь, чтобы выиграть или проиграть в одном броске.

По пути он прихватил с собой пару таких же – два шлюпов у Мадагаскара. С ними он отплыл к берегам Индии, и на какое-то время его имя затерялось во мраке неопределенной истории. Но только на время, потому что внезапно она вспыхнула в блеске славы. Сообщалось, что судно, принадлежащее самому Великому Моголу10, нагруженное сокровищами и везущее дочь монарха, совершавшую священное паломничество в Мекку (они были мусульманами), столкнулось с пиратами и после непродолжительного сопротивления было сдано вместе с девицей, ее двором и всеми остальными. На борту судна были бриллианты, жемчуг, шелк, серебро и золото. Ходили слухи, что Великий могол, взбешенный оскорблением, нанесенным ему через его собственную плоть и кровь, пригрозил стереть с лица земли несколько английских поселений, разбросанных вдоль побережья; из-за чего достопочтенная Ост-Индская компания была в изрядном беспорядке. По мере распространения слухов, Эйвери то сам собрался жениться на индийской принцессе, то волей-неволей сам стал раджой и впредь стал сторониться пиратства как неприличного ремесла. Что касается самого сокровища, не было конца тому, насколько оно росло, передаваясь из уст в уста.