Аверин прыснул от смеха, и Радзинский сразу вздохнул с облегчением – плохое настроение аспиранта почему-то камнем ложилось на сердце и становилось так тошно – хоть вешайся…

– Ну, как Вы не понимаете?! – громким шёпотом возмущался Николай. – Она проснётся, попытается слезть и упадёт!

– Мы кресла придвинем, – миролюбиво отвечал Радзинский.

– Со всех трёх сторон огромной двуспальной кровати?! Сколько в Вашем доме кресел?!..

– Хорошо. Что ты предлагаешь? – смиренно вздыхал гостеприимный хозяин квартиры.

– Безопаснее всего уложить её спать в коляске. – Аверин половчее перехватил девочку, сладко посапывающую у него на руках.

– Но это же неудобно, – мягко возразил Радзинский. – Там тесно. К тому же из коляски, на мой взгляд, выпасть ещё проще… Давай – без ссору, без спору – положим её на диване. Смотри: тут спинка, высокие подлокотники, с этой стороны придвинем два кресла – она, даже если очень постарается, не сможет оттуда вылезти!

– Хорошо, – сдался Аверин. – Стелите на диване… Что Вы делаете?!! – сдавленным шёпотом заорал он пару минут спустя, заметив, как Радзинский, вытянув из груди девочки голубую ниточку, наматывает её себе на палец. Тот даже вздрогнул от неожиданности.

– Так я сразу узнаю, если она проснётся, – растерянно пояснил он. – Мы же на кухне будем…

– Я и без Вас это узнаю! – всё также шёпотом рявкнул аспирант. – Немедленно отцепитесь от ребёнка!!!

– Ну, Коля… – покачал головой Радзинский, стряхивая с пальца светящееся волоконце. – Ну, ты и скандалист…

– Я… КТО?!.. – задохнулся от возмущения Аверин.

– Барышня капризная, – усмехнулся Радзинский. И потянул онемевшего от гнева аспиранта за рукав. – Пошли. На кухне продолжим.

– Продолжим что?!

– Препираться. Студент…

– Я не студент! Сколько Вам говорить?!

– А мне без разницы, – развязно подмигнул Радзинский и вышел из комнаты, не оглядываясь. Он и так знал, что Аверин никуда от него не денется.

Через пару минут тот обиженно притопал на кухню. Забился в самый дальний угол.

Радзинский только посмеивался, помешивая греющееся на плите жаркое.

– Хватит дуться, – примирительно, сказал он, выставляя перед Николаем тарелку. – Ешь.

– Спасибо, не хочу, – сдержанно ответил аспирант, сцепляя на коленях пальцы в замок.

– Не привередничай, – вкрадчиво предупредил его Радзинский. – Иначе мне придётся насильно в тебя еду запихивать. Я это сделаю – не сомневайся…

Аверин возмущённо поднял брови, но за вилку всё-таки взялся – видимо, поверил в серьёзность намерений своего нового знакомого.

– Очень на Вас похоже, – язвительно пробурчал он себе под нос. – Если не манипуляция, то прямое насилие…

– Ты такой вывод насчёт меня сделал? – с интересом глянул на него Радзинский, садясь со своей порцией напротив. – Ты поэтому так старательно меня избегаешь?

Николай ответил не сразу.

– Я Вас не избегаю – это во-первых… – бесстрастно заметил он, методично обводя кончиком вилки розовый цветочек на покрывающей стол клеёнке. – А, во-вторых, если бы я сделал относительно Вас такие однозначные нелестные выводы, я бы даже в машину к Вам не сел. Да, Вы, скорее всего, и не остановились бы…

– Ну, так что же ты в итоге решил насчёт меня? – полюбопытствовал Радзинский, отламывая кусочек хлеба и отправляя его в рот.

Аверин помолчал ещё немного, выписывая вилкой узоры по столу.

– Вы не такой как все, – неожиданно выдал он, поднимая голову и смело встречаясь глазами с обалдевшим от подобного отзыва Радзинским, который поинтересовался осторожно:

– Что ты имеешь в виду?

Николай ожёг собеседника пытливым взглядом и честно постарался объяснить:

– Мне периодически попадаются по жизни люди с определёнными способностями – ну, Вы понимаете… – Аверин вздохнул и снова потупился, так что Радзинскому оставалось только разглядывать его светлую чёлку, мягкой волной ниспадающую на лоб. – Но… можно владеть гипнозом, какими-то техниками, позволяющими лечить, переживать невероятные состояния, или спать на гвоздях, уметь останавливать сердцебиение, закусывать стаканами и при этом быть… плохим человеком. Или несознательным. Не иметь в себе Любви. Быть неспособным воспринимать духовное знание. Короче, магов и йогов – много, а людей мало-мальски высокого духовного уровня среди них – единицы.