Его руки в её волосах.

Бессонная ночь

Впереди.

В постели

С объятиями.

Да вы не переживайте.

Они предохраняются.

От нежелательной…

* * *

Пылинки падали в лучах рассвета.

Адель проснулась около восьми.

Записка на столе.

Конверт.

Билеты.

– Мне холодно!.. Иди же, обними!..

Но тишина в ответ насторожила.

Накинув простынь,

Подошла к столу.

Небрежный почерк:

«Ночью было мило…

За мной следят…

Прошу…

Покинь страну.

И грубость слов ты мне прощала.

И невнимание порой.

Давай махнём в Милан? В Ла Скала…»

– Ты всё стебёшься надо мной?..

Она ругалась про себя безумно:

– Какого чёрта!.. Илайя!.. Твою мать!..

В отеле становилось очень шумно.

Задумалась.

Присела на кровать…

Умылась.

– Надо быстро собраться.

Негодование в душе и страх.

– Алло! Такси минут через пятнадцать…

Ладонь к глазам.

И слёзы на щеках.

* * *

– Ну же, не надо плакать!

– Холодно? Встань, оденься!

Воооот. Развела слякоть…

Что со мной? Это сердце…

И вспомнив совсем некстати,

Что связаны пуповиной.

Что мысли друг друга читать

Для них теперь – дар и повинность.

Адель затянула хвостик.

Шагнула под душ. Запела.

Насухо вытерлась после.

Перед трюмо повертелась.

Паспорт взяла, билеты,

Клатч, нацепила «ходули».

– Покинуть бы эту планету.

Покинуть бы всё! Ну а хули!

И распахнувши двери,

Нацелила мысль, как кол:

Что она в самом деле?

– Илайя, ты просто козёл!

Илайя в метро спускался.

Толпа волокла его тело.

«Козёл» – в голове взорвался…

Илайя ругнулся:

– Вот стерва…

Последний раз,

Окинув номер взглядом,

Ушла в фойе

И села на диван.

– Надеюсь я…

/Он сделал всё, как надо/.

Такси.

Аэропорт.

Москва – Милан…

* * *

Эта квартира в Милане Илайе нравилась: –

Огромные окна в пол.

Плазменная панель на всю стену

Вид из окна на зависть.

Просторный холл.

Лёгкие простыни.

Лавандовый запах прачечной.

Горничная итальянка –

Хорошенькая.

Илайя спал с ней когда-то раньше.

Аппетитная пышная самка.

Убираясь, она всегда пела.

Что-то такое: парам-пам-пам.

Но сейчас Илайя думал о деле.

И о госте, которого ожидал.

Лис возник у парадной внезапно.

Шляпа по самые брови.

Руки, затянутые в перчатки.

Кохиба во рту.

«Мажорит…»

Прикинул Илайя, смотря на камеру,

«Ну-с. С корабля на бал».

Лис страшно нервничал, его кумарило,

Бросало то в холод, то в жар.

Протиснулся в дверь бочком и, качаясь,

В гостиной на стол положил ноги.

Снял шляпу, перчатки оставил: ciao.

Илайя скривился: «Устал в дороге?»

Лис попросил: «Здесь есть что-то выпить?

Какая – то скудная хата»

Илайя налил. Усмехнулся:

«Критик.

С чем шёл-то? Давай, выкладывай».

Лис выпил залпом. Выдохнул резко.

Облизнул пересохшие губы.

И выложил: время, пароль и место

Встречи вампиров круга.

Круга двенадцати. Избранных. Высших.

– Охрана там будь здоров! –

Сказал он, плеснув ещё порцию виски,

– Но ты, надо думать, готов…

– Ну это моя, «надо думать», забота,

Тебя не должно беспокоить»,

Протянул пачку денег: «Держи, заработал»

Лис ухмыльнулся: «Не стоит,

Считай, я тоже борец за идею.

Так что себе оставь.

Ты вроде не тянешь на «многоденег»

Короче. Пока. Будь здрав».

И Лис удалился, пыхтя сигариллой,

Надвинув на лоб шляпу.

Илайя смотрел: «Охренеть. Блядь. Ты сила.

Мажор. Блин. Обнять и плакать».

Но адрес и место кровавой встречи

Ночных ненавистных тварей

Лежали на столике. Был вечер.

И да. Был готов. Илайя.

* * *

Семитысячный зал. Толпа ревет.

Первые ряды давят, как в цехе кожевенном

Пресс. Обсушка. Первое и второе дубление.

Лис поёт. Вы слышите? Лис поёт!

Лис играет любовь, у него её не было.

Все плачут. Девочки снимают трусики.

И бросают на сцену. Легкое, прозрачное, белое

Словно снег идёт и идёт под музыку.

Извиваются тела голые.

Искажаются в жёстком экстазе личики.

Лис ничтожный в своем величии

Отпускает свой голос. Звучит А капелла. Соло.