Подход Диогена Лаэрция развивал непоседливый англичанин Вальтер Бурлей (или Gualteri Burlaei) в своей книге «Liber de vita et moribus philosophorum» (Книга о жизни и нравах философов). Эта книга была, по всей видимости, написана в Италии или Южной Франции в 1340-х годах и оставалась стандартом в области истории философии на протяжении нескольких следующих столетий. Джон Пассмор вполне справедливо говорит о созданном Бурлеем описании истории философии как «вольном и ненадежном», хотя и не лишенном интереса.

К примеру, в книге можно найти рассказы не только о Гермесе Трисмегисте, Эзопе и Заратустре, но и о Еврипиде, Софокле, Гиппократе и позднейших римских писателях типа Плавта, Вергилия и даже Овидия. Также Бурлей довольно забавным образом подчеркивает этническое происхождение большинства философов – «Thales, asianus» («Фалес, азиат»), «Hermes, egipcius» («Hermes» египтянин) – и указывает, какой иудейский царь занимал трон в годы их жизни.

Описание истории философии было продолжено Томасом Стэнли в 1687 году во впечатляющем трехтомнике «История философии», содержавшем «жизнеописания, мнения, действия и рассуждения философов из каждой секты, иллюстрированные их изображениями». Стоит отметить, что эти «изображения» достаточно привлекательны. Книга наполнена крупными и героическими изображениями мертвых древних философов. Хотя предложенная Стэнли модель истории философии во многом основана на работах Диогена Лаэртского (он рассказывает только об античной истории), автор использовал ряд новых подходов. В частности, в книге имеется большая заключительная глава о «халдейской» философии, наполненная текстами и комментариями оракула Заратустры, а также множеством ремарок о персидских и сабейских философах.

Как ясно указывает сам Стэнли в посвящении своей книги, «я пользовался уроками премудрого Гассендиуса». Речь идет о труде Пьера Гассенди «De Vita et Moribus Epicuri» (Жизнь и мнения, или Привычки Эпикура (1647)), представляющем собой убедительную и масштабную (восемь книг) защиту эпикурейской философии против гнусности и искажений, которым она подвергалась со времен Зенона, стоиков, Цицерона, Плутарха, а также Отцов Церкви. Главный вопрос для Гассенди (который хочу задать и я сам) звучит не как «что такое философия?», а как «что такое философ?». А этот вопрос невозможно отделить от вопроса «как умирает философ?».

Согласно некоему Уильяму Энфилду из Норвича, «История» Стэнли написана в «неотесанном и туманном стиле». В чем бы ни заключалась истина, нет сомнений в том, что работа Стэнли находится в тени работы Якоба Брукера «Historia Critica Philosophiae» (Критическая история философии), опубликованной в Лейпциге между 1742 и 1767 годами и считавшейся основным авторитетным источником в области истории философии в XVIII веке. Эта работа была довольно вольно переведена на английский язык вышеупомянутым Энфилдом в 1791 году.

Самым удивительным в этой достаточно сжатой работе является рассмотрение широкого круга философских традиций и широкое обсуждение не только философии халдеев, персов, индусов и египтян, а также евреев, арабов, финикийцев, эфиопов, этрусков, «северных наций» типа скифов, фракийцев и кельтов (и даже британцев). (Интересно, что отличительная черта кельтов состояла в их отрицании смерти; Брукер пишет: «Нет людей выше их в великодушном презрении к смерти».)

Идея того, что философия была уникальным греческим источником и что все, что было до греков, просто нельзя считать философией, находит самое сильное выражение в современные времена в шеститомнике Дитриха Тидеманна «Geist der spekulativen Philosophie» (Дух теоретической философии, 1791–1797). Эта работа оказала огромное влияние на последующие труды по вопросу истории философии, и Джон Пассмор описывает ее как «первую историю философии, изложенную в современной манере». Во вступлении к книге Тидеманн совершенно четко дает понять, что не собирается возиться с «халдеями, персами и индусами» и что оценивает эти традиции как поэтические или религиозные, но уж точно не философские. В подходе Тидеманна также заметно, что доксографические элементы в истории философии сведены к минимуму, а основное внимание (как показывает заглавие книги) уделяется теоретическому духу философии, который может быть выражен систематичным образом, а не физическому телу (мясу и костям) и жизни философа.