Костяк коллектива составляли члены их компании и однокурсники Семена, а «гости» – переменная составляющая из различных, ежегодно меняющихся, приглашенных лиц. Чаще всего из новых женщин. В этом же году Сэм надеялся, что на фестиваль приедет из Москвы его старый друг Петр с подругой. Тот самый Петя, с которым познакомился в ВУЗе, умнейший человек и выдающийся ученный. Гений – так лаконично, оценивал его Семен. Учитывая все, вояж обещал быть интересным, и необходимо было достойно подготовиться.

Обсудив все детали предстоящего мероприятия, назначив дату выезда, ребята расслабились и веселились, кому как нравилось. Кто-то танцевал, кто-то вел непринужденную беседу. Были и такие, кто, как всегда, знакомился с женщинами. Само собой немного выпивали. Все, как обычно. Натанцевавшись, все вновь разместились за столом.

– Классная вещь. Молодец Слава! – отметил запыхавшийся и немного вспотевший от танцев писатель песню «Одиночество», жадно присосался к минералке.

– Мне она тоже нравится. Семен, а что такое, по-твоему, одиночество? – неожиданно спросила Анна.

– Во как! – чуть не поперхнулся распаренный танцор. – Серьезный разговор, чувствую, начинается…. Миша, наливай.

– «Я сколь хошь! Лишь бы ты не ругалась», – ответил цитатой из Войновича юморист, наполняя рюмки. – Одиночество – сука! – не унимался цитатовед.

Обладая феноменальной памятью, Михаил часто изумлял собеседников не только своей начитанностью и эрудированностью, но и способностью воспроизводить с точностью до запятой прочитанный когда-то текст. Складывалось впечатление, что его черепная коробка была неисчерпаемым источником цитат на все случаи жизни. Чего бы ни касалась тема беседы, он всегда находил подходящую цитату, поражая или раздражая собеседника. Отвечая на незаданный никем вопрос, как правило, выдавал: «У живущего в мире цитат череп наполнен кавычками. Лесков», – показывая пальцами кавычки и указывая на свою голову.

– Окей. Давай порассуждаем на эту тему, – начал Стасов, развалившись на стуле. – Итак, одиночество… В целом, думаю, одиночество – это состояние духа. Как-то так. Навскидку, – и немного подумав, продолжил. – Наверное, оно бывает двух типов. Внешнее и внутреннее…. Внешнее, добровольное одиночество. Это монахи, отшельники и т.п. Люди, уединившись от сообщества людей, находят компанию в общение с Богом, если можно так выразиться. Поэтому это не такое уж одиночество. Кроме того, часто отшельники заводят себе питомцев из братьев наших меньших – собак, кошек и т.д. Дальше. Внешнее – принудительное. Это все сюда же. Например, заключенный в одиночной камере. Или забытый и брошенный, никому не нужный человек. От него все отвернулись или он потерял всех….

– Одиночество – это когда тебя некому забрать из морга, – вставил Миша, – все остальное – мелкие неприятности.

– Согласен.… А еще есть внутреннее одиночество, – продолжил рассуждать Семен. – Человек может находиться в гуще людей, при этом быть одиноким. Нет рядом близкого человека. Это самое тяжелая форма одиночества. Здесь и до суицида недалеко.… Если говорить о философском подходе, то многие считали, что можно и в одиночной камере не быть одному.

– Иногда просто необходимо побыть наедине с собой, уединится. Отдохнуть от всех, собраться мыслями, подумать, – добавил Борис. – И вообще. Человек, умеющий быть один, никогда не страдает от одиночества.

– Неплохо, мой мальчик! «Тот, кто находит удовольствие в уединение, либо дикий зверь, либо Бог».

– Хорошо сказано, Миша. Чье это? – оценив услышанное, поинтересовался Сэм.

– Это Аристотель, мой малообразованный друг, – хитро улыбнулся эрудит, закончив разливать коньяк.