– Надо заметить, Грозный выполнил данное митрополиту обещание. Наградив участвующих в строительстве тайной кельи людей, он на следующий день приказал допросить каждого, а затем казнить. Семьдесят шесть человек, включая мастеровых, землекопов, кузнецов, плотников, сначала напоили до беспамятства, а затем закололи кинжалами и вывезли за пределы Москвы, где закопали в общей могиле. В письме митрополиту Филиппу сказано: «Все нанятые тобою люди, Владыка, из числа каменщиков, землекопов прошедшей ночью казнены. Что заставило принять столь странное решение – ведомо Господу, а значит, и тебе тоже. Потому ответственность за души погубленные должна быть возложена как на церковь, так и на самодержца, который год от году становится все сатанее и сатанее.

– И что ответил митрополит? – Не удержался, чтобы не спросить Мостовой.

– Неизвестно. Письма эти попали в руки историков и были найдены в Евангелии времен Ивана III случайно. Человек, знающий им цену, вклеил письма во внутреннюю часть обложки, так что определить изменения в структуре книги не представлялось возможным. Если бы с веками книга не подвергалась перепаду температур, письма не были бы найдены никогда. Корочка Евангелия подсохла, край заглавного листка отошел. Стало ясно – внутри что-то есть.

– А как насчет архива? Должна же была сохраниться хоть какая-то информация?

– Сохранилась. Двести с лишним коробок бумаг: указы, доносы, письма о помиловании. Что угодно, кроме документов, подтверждающих строительство тайной кельи. Ощущение такое, что кто-то сделал выборку.

– И кто же мог ее сделать? – Пытаясь найти ответ в самом себе, задал вопрос Мостовой, в то время, когда в голове его крутились только две фамилии – Сталин и Лужков.

– Судя по тому, что пропажа была обнаружена до войны, документы были изъяты людьми НКВД. По приказу Сталина, разумеется.

– Выходит, Сталин верил в существование тайной книги?

– Не только верил, но и пытался найти. Будучи руководителем государства, Сталин не мог не претендовать на должность монарха, а значит, и на право владеть «Книгой».

– Думаете, не нашел?

– Уверена. Поиски тайных книг, знаменитых на весь мир картин, бриллиантов скрыть невозможно, что-нибудь да должно было просочиться.

Приняв слова Веры Сергеевны за точку отсчета к началу размышлений, первое, о чем подумал Мостовой, – права профессорша или не права? И тут же другая, более резвая мысль заставила его, отбросив сомнения, начать выстраивать линию логического завершения. В мозгу, подобно занозам в ладонях плотника, засело: «Профессорша права. Отыщи Сталин книгу, информация просочилась бы, как бы он ни хотел этого скрыть».

Почувствовав на себе взгляды Дмитрия и Веры Сергеевны, Мостовой вынужден был оставить Сталина в покое. Тем более что за взглядом профессорши последовал вопрос:

– Хотите, скажу, о чем думали?

– Хочу, – произнес Мостовой.

– О Сталине. О том, что предпринял бы тот, отыскав книгу.

– Да. И подтолкнули меня к этому вы.

– Ни к чему я вас не подталкивала, – покачала головой Вера Сергеевна.

– Произошла констатация фактов. Вы извлекли из них наиболее приемлемое по духу и состоянию разума.

– Интересно знать, что извлекли вы?

Озорство в глазах профессорши заставило Мостового насторожиться.

– Первое, на что обратила внимание я, – отсутствие точного местонахождения тайной комнаты. Какой храм избрал для строительства секретной кельи митрополит, где он находится – не отражено ни в письмах, ни в каких-либо других документах. Мало того, я почти уверена, что в исчезнувших из архива бумагах таковых данных не было и в помине.

– Чтобы делать выводы, надо иметь основания.