Комт слез с грухха и, где обходя, а где и перелезая через трупы, стал пробираться к Глыбыру.

Длинномеч стоял, тяжело дыша, и смотрел на приближающегося врага. Он сжал зубы и с ненавистью смотрел на бывшего своего лучшего полководца.

Внезапно, громадная стрела, просвистев над головой Комта, пронеслась в сторону Глыбыра и впилась ему в руку. Подобно толстому канату, рука Глыбыра отлетела назад и безвольно закрутилась, ударившись о спину.

Длинномеч с изумлением посмотрел на свою руку, а после на Комта. «Ар-р!» – закричал он, и на глазах брезда выступили слезы обиды и боли.

– Отец! – закричали из-за спины Глыбыра и к боору стал пробираться громадный брезд.

– Неужели?! – не смог сдержать удивления Комт. – Гедагт, – и глаза боора потеплели. Он помнил Гедагта еще мальчишкой. Тот постоянно крутился подле казарм, выглядывая в щели, как воины рубились друг с другом учебными топорами и мечами. А теперь, вон он, какой стал. Комт сокрыл улыбку в усах. Ему вспомнилось, что он называл Гедагта «малявкой» за его небольшой рост.

– Я заменю тебя, – подбежал к Глыбыру Гедагт. Он посмотрел на Комта, и боор не нашел в его глазах ненависти. Гедагт осмотрел его, скорее, с любопытством, как давнего знакомца.

– Не должно тебе со мной драться. Не по мне ты, – сказал Комт.

– Отчего же, – возразил Гедагт. – У моего боора перебита правая рука. Он не может держать ни меч, ни топор. Закон гласит – когда такое с боором, то сын заменит ему руку.

Комт подумал и кивнул.

За то время, пока они стояли один против другого, за спинами обоих бооров собрались воины. Комт дал знак, и его солдаты пошли в атаку. Рубка возобновилась с новой силой.

Глыбыр побледнел, закрыл глаза и осел.

Гедагт на некоторое время растерялся. Он любил битву, но драться и руководить сражением – он понял это давно – не одно и то же. Через мгновение, впрочем, он обрел прежнее самообладание и отдался любимому делу.

Сын Длинномеча не понял, как очутился в окружении воинов Комта. Однако, когда его схватили за руки, сжав их как в железных тисках, в висках Гедатга что-то лопнуло и пролилось на кожу холодным липким потом.

Его толкнули вперед, и он упал на колени перед Комтом. Гедагт вскочил и зло заглянул в глаза боору. Тот бесстрастно смотрел на него. В глазах Предателя читались отрешенность и задумчивость.

– Ты хотел драться со мной, – сказал Комт. – Мы будем драться. Бой будет честным.

Глыбыр очнулся вдруг от ощущения тоски и черной тревоги. Над ним плыли сизые тучи. Грязные стены домов дрожали от рева войск и звона клинков.

– Гедагт! – вдруг возопил боор. – Сын! – И провалился в забытье.

– Ммм… – вырвалось у Гедагта, когда он принял на топорище удар Комта. Старик был все еще очень силен.

Предатель сделал шаг вперед, целясь ногой в колено воина, но тот ловко отвернул ногу и отпрыгнул.

– Отец хорошо выучил тебя, – улыбнулся Комт, и снова напал.

Его топор витиеватыми движениями пошел сверху вниз, но затем, вдруг, изменил направление и ударил Гедагта сбоку. Удар был смертельным, но топор боора снова натолкнулся на топорище Гедагта, которым тот закрыл руку.

Вдруг Гедагт резко подался назад, ухватил лезвием топора лезвие топора боора и дернул. Комт потерял равновесие и повалился на него. Лицо боора ударилось о кулак Гедагта. Из носа брызнула кровь. Но теперь уже Гедагт не заметил локоть боора, которым тот ударил его под ребра.

Оба брезда крякнули и отпрянули друг от друга.

Комт закрутился, размахивая топором, и обрушил его на голову Гедагта, но тот увернулся и попытался дотянуться до груди боора тупым концом топорища. Ни тот, ни другой удар не достиг цели.