Гедагт увидел Бафогта, узнал его и зло осклабился.

– Эй ты, слуга Предателя! Не обознался ли я? – закричал сын Длинномеча врагу.

– Ты обознался. Я служу истинному боору Владии и Боорбогских гор. Ты же, жалкий вор, прячущийся по темным углам!

Гедагт заревел и бросился вперед. Удар его отряда, состоявшего сплошь из брездов, быстро смял и опрокинул холкуно-пасмасское воинство Бафогта, но остановилось перед отрядом из брездов. Последние походили на железную стену, возникшую посреди улицы.

Гедагт налетел на эту стену, ранил одного из брездов и повернул назад. Сняв с груди небольшой свисток, он два раза протяжно просвистел. Никто, кроме него и отца не понял этот сигнал.

Груххи из авангарда стали быстро переходить в арьергард. Очутившись рядом с Гедагтом, они тут же бросились в атаку, смяли и отбросили брездскую тяжелую пехоту за баррикаду.

Комт подозвал Грозора и что-то приказал ему. Комендант крепости кивнул.

– На крыше! – закричали сразу несколько глоток, и в тот же миг с крыш нескольких домов, прилегавших к улицам, по котором шло войско Глыбыра, ударили лучники.

Воины Длинномеча тут же полезли на крыши, и там завязалась схватка. В этот же момент Комт дал сигнал. Взревели трубы, и войска владыки Владии бросились на Глыбыра сразу со всех сторон.

– Там, где у него брезды, и от нас брезды должны быть! – закричал своим полководцам Длинномеч. Он отвел войска за завал из трупов, который образовался после первого столкновения.

Комт больше не мог использовать груххов, и отправил вперед себя пехоту. У него было больше брездов, а потому именно ими он старался продавить оборону Глыбыра.

Холкуны и реотвы Длинномеча снова дрогнули и побежали. Брезды Комта бросились за ними, но тут же напоролись на встречный удар груххской кавалерии. Это был последний раз, когда они обманулись ложным отступлением.

Между тем, завал из трупов спешно растаскивали, давая возможность пройти груххам. В этот момент до воинов, занятых этим делом, докатилась конница Глыбыра во главе с самим боором.

– Не останавливайтесь! – проревел боор своим солдатам.

Затоптав немногих несчастных, которые были у завала, Глыбыр перебрался через гору трупов, давя их ногами своего грухха, построил отряд и пошел вперед, набирая скорость.

Ему на встречу двинулись груххи Комта. Две силы встретились лоб в лоб. Стены окружающих домов сотряслись от удара громадных тел друг о друга, и от боевого клича брездов.

Глыбыр увернулся от удара молодого брездского воина, сполз со спины грухха, и снизу вверх ударил воина мечом. Лезвие прошло под юбку кольчуги, разорвало бедро, впилось в живот несчастного, а после ушло глубоко в его внутренности. Схватив меч двумя руками, Длинномеч с силой потянул вверх, валя умирающего противника навзничь.

Второй, кто набросился на боора, был отброшен ударом ноги. «Нынче так не умеют! А мы умели!» – хмыкнул про себя боор, подметив, что молодые воины Комта дерутся лишь тем, что у них в руках.

Всадники Глыбыра, прошедшие старую школу обучения, дрались не только оружием, но и кулаками, ногами, лбами и зубами, а потому каждый из них стоил троих врагов.

Грухх под Глыбыром застонал от боли и упал на колени. Брезд, несмотря на возраст, легко соскочил с него и отбежал назад. С болью он отметил, что из сотни всадников осталось в живых не более двадцати.

Комт тоже понес большие потери. Красными от злости глазами он оглядывал место битвы.

Их глаза встретились неожиданно. Они вперились и сверлили взглядом друг в друга до тех пор, пока один из них не дрогнул. Дрогнул Комт. Он отвел взгляд, когда разгадал, что губы Глыбыра прошептали: «Предатель!»