– Откуда приехал? Куда едешь? Да ладно, не молчи. Я и так знаю! Все вы «хуторские» на одно лицо! Только автобус туда не идет!

– Куда не идет?

– В Хутора!

– Почему не идет? – наступил мой черед удивляться.

Старичок, довольный произведенным впечатлением, медленно и с расстановкой; чтобы весь салон слышал его слова, произнес:

– А чего, водитель самоубийца, что ли? Автобус всегда в объезд ходил километров за двадцать! Кстати, если хочешь выйти поближе, предупреди водителя заранее!

Шум от двигателя заглушил хохот довольного моим озадаченным видом соседа. Перспектива топать пешком двадцать километров по незнакомой местности, к тому же вечером и возможно в темноте, не прельщала, и я подбежал к водителю, судя по виду, являвшемуся близким родственником известного боксера, что совсем не располагало к ведению длительных споров.

– А что автобус мимо Старых Хуторов не пойдет?

– Не-а, – невозмутимо буркнул тот.

– Но на автостанции было написано, и схема маршрутов прилагалась….

– Мало ли, что там написано и нарисовано было.

– И что теперь? Как мне быть?

– Слушай, маршруты составляют в областном управлении. Откуда им знать, что на местности творится? Им хотелось, чтобы Хутора были охвачены пассажирским сообщением, а народ этого не хочет.

– Почему не хочет?

– А ты себя в зеркале давно видел! – водитель выразительно посмотрел в мою сторону. – С такой рожей тебе нечего бояться!

До этого момента я всегда чувствовал себя достаточно симпатичным молодым человеком. Признаюсь, женщины не баловали меня повышенным вниманием, но я сам добивался многих из них и особенных упреков относительно моей внешности не помнил. Однако, если судить по лошадиному смеху из первых рядов, что-то в моем лице было действительно не так.

– Иди, садись! – рявкнул водитель. – Минут через двадцать высажу тебя на перекрестке. Самая раздолбанная дорога – твоя. Когда пойдешь по ней, ориентируйся по километровым столбам, иначе утопать в другую сторону милое дело! Ремонту там лет сорок уж не делали, местами вообще грунт будет, а столбы остались. Это и будет верным направлением движения. Километров, говорят, через двадцать и твоя деревня будет.

– Почему «говорят»? – удивился я.

– Потому что старики в твоих Хуторах бывали, а я нет.

– А почему, боитесь, что ли?

Водитель и слышавшие разговор пассажиры громко засмеялись, так, словно и обсуждать было нечего.

– Ты, слышь, не грузись раньше времени, – вступил в беседу высокий деревенский парень, стоявший около двери. – Много чего говорят – мало чего знают! Никуда Хутора не делись. Но ходить туда действительно боятся. Я сам как-то сунулся и ничего, жив остался.

– И далеко ли заходил? – с иронией в голосе пробасил водитель. – Небось, от Дубровного только на три метра отклонился, а теперь до конца жизни хвастать будешь!

– Это правда, недалеко я ушел, – признался парень. – Однако, если б нечисть подходы сторожила, никогда не вернулся. Так что зря вы смеетесь. И вообще, там, на полпути батюшка живет.

– Священник? – переспросил я.

– Ну, может, и нет. Бабки шепчутся, что расстрига он, а может святой. Возможно, прячется от кого? А может быть, нас охраняет! Какая разница! Короче, земляки в ту сторону побаиваются шастать, а он там избу поставил, скотину держит, огородик. Если стемнеет и припрет переночевать, лучше к нему постучись.

– А то что, оборотень за зад схватит? – неудачно сострил я.

– Вот и ты туда же! Слушай! Как пацан – пацану скажу! Парень ты не здешний, городской, мест не знаешь. Нечисти не обещаю, но живности всякой тут всегда много было, а в последние годы вообще до хрена развелось! К Хуторам же охотники совсем не ходят, а потому волки и кабаны там хозяевами себя чувствуют.