– Хороший он, говорят, мастер бы, – сказал, наконец, Изосим, – Петюня наш! Могучий! Сказывали, будто б он лошадь из болота за гриву вытянул, да я вот не верю! Думаю, его просто с другим героем перепутали – бароном Мюнхгаузеном? Тот да – вытаскивал, кто ж спорит! Да и болот в наших лесах – кот наплакал. А точнее одно – Бесогонное. Вот ты, к примеру, слыхал про такое?

– Слыхать – не слыхал, – сказал я обиженно. – Но, что может быть – вполне допускаю.

– Про то и разговор… – Изосим звонко пришлёпнул комара на щеке. – Тут места такие: что кажется, а что в действительности существует – сразу не разберёшь.

– Вообще не разберёшь, – охотно согласился я. – Ни сразу, ни потом. Я думал, это только в моей голове происходит. Отец говорит, мол, у тех, кто много книжек читает, в конце концов, весь мозг выгорает, и что от таких никакой боевой эффективности! Мол, именно по этой причине, их даже в армию не берут.

– Отца взяли?

Изосим и сам знал ответ.

– Пойдём-ка…

Он поднялся с бревна и поманил меня наверх, туда, где начиналась, тропинка, ведущая к лесу. Тянулась она прямо возле самой изгороди, отгораживающей дедов огород от наступавших орд репья и лопуха. Может потому, что тропинкой почти не пользовались, она существовала скорее номинально, чем реально и след её угадывался не столько на земле, сколько в моей памяти.

Я и раньше, сколько себя помню, любил смотреть в ночное небо. Даже посреди ночи просыпался и тайком выбирался во двор. Звёзды не давали мне спать, даже под плотным слоем облаков ощущал я их волнующее присутствие. Нигде, как в Филатах, они не подбирались ко мне так близко! И вот ещё что – доведись мне увидеть какую-нибудь звезду ровно над печной трубой, она уже навсегда укоренялась в моём восприятии именно в этой конфигурации. Это означало, что теперь я знаю, где она живёт и чем дышит, и назавтра я встречу её, как свою старую знакомую, немного смущённою моим тайным знанием.

В тот вечер на выученном назубок, небе, я увидел много новых звёзд и только та самая – над трубой за время моего отсутствия исчезла навсегда!

Шли осторожно. Не потому, что было плохо видно, наоборот, боялись выдать своё присутствие, попасть в поле чужого зрения. Он не просил меня об этой

осторожности, не было никакого уговора, но было нечто иное, куда более важное – это незримая и бессловесная связь между нами, возникшая, между прочим, ещё где-то далеко за пределами нашего личного знакомства.

Изосим – звезда, свалившаяся с небес! И придёт же такое в голову!

В один момент, как по команде запели цикады, что означало полный переход от вечера к ночи, теперь ночь – единственная и полновластная хозяйка положения и нам не остаётся ничего другого, кроме как чутко и своевременно потакать ей во всех её самых немыслимых капризах!

Кто-то вышел в сени, развернув на полу ковер из света и печной взвеси, обыкновенно заполнявшей всё пространство дома – бабушка. Значит, уже зашила рубаху, подумал я и тотчас же посмеялся над собственной глупостью. Какая, к чертям, рубаха, ведь рубаха, как и сам рубаха-парень оставалась в моих воспоминаниях, навеянных магией места! Теперь зима, я плохо одетый сижу и мёрзну на пороге, а на мрачном холодном небе ни единой звезды!

– Сёма! – позвала бабушка. – Где ты, милый! Идём за стол, сынок!

Вернувшись в горницу, я не застал отец с дедом, они были уже где-то в районе Альфа Центавра. Сестра, повязав на талию, бабушкину шаль, пыталась изобразить танец живота. Получалось что-то вроде «Возле деревьев стояло окно». Впрочем, публика горячо приветствовала танцовщицу, а растроганный до предела, дедушка, с трудом покинув, звездолёт, даже вручил исполнительнице надкусанное куриное бёдрышко!