Не знаю, почему, но я пока решил не говорить о карлике – все еще надеялся на то, что он может помочь мне вернуться. А книга – это правдоподобно.

– Занятно… – сказал Мастер. – Ну где тебя носит, Дучо… – взяв из рук прибежавшего помощника кувшин, Мастер не спеша отхлебнул воды, затем поморщился и вернул кувшин Дучо. – Холодная… Ты же знаешь, Дучо, мои зубы не любят холода…

– Свежая… – Дучо виновато пожал плечами. – Бак только что наполнили. Не успела нагреться.

Впрочем, вода Мастера уже не интересовала. Опираясь на посох, он задумчиво смотрел на меня, размышляя, что со мной делать. Дучо, желая искупить вину, заботливо подставил Мастеру стул, но тот на него даже не взглянул.

– Гасклиты всегда были хитрыми… – пробормотал Мастер, внимательно глядя на меня. – Кто золото обещает, один вечную жизнь пообещал… – Мастер тихо засмеялся. – Удавил я его. Мучиться так целую вечность… – Он прижал руку к груди и закашлялся. – Не для меня это…

– Я вас не обманываю. Умные люди всегда могут договориться – разве не так?

– Да, говоришь ты складно… – кивнул Мастер. – И писать, конечно, умеешь?

– Умею.

– Оно и видно… – Мастер снова кивнул. – Грамотный… Только ведь ум не всегда пользу приносит. Обычно от него одни беды…

– Может быть. Только я все равно говорю правду. И это легко проверить.

– Проверим, конечно… Как не проверить. Только не ошибись – если обманешь, сильно пожалеешь. Неделю умирать будешь. Здесь, в этом зале… – Мастер устало вздохнул. – Ладно, Дучо, уведите его. Да, что еще – посадите в нашу камеру. Так спокойнее… – повернувшись, Мастер пригладил дрожащей рукой остатки волос и медленно пошел к выходу, тяжело опираясь на посох.

Это была большая и довольно мрачная комната. Серые каменные стены навевали уныние, дневной свет с трудом пробивался сквозь узкие окна. Обстановка выглядела богато – несколько деревянных, отделанных золотом, шкафов, заставленных серебряной и золотой посудой, огромные настенные часы с мерно качающимся маятником. Почти в центре комнаты, ближе к окну, стоял большой стол, рядом расположились два грубых кожаных кресла. Справа виднелась дверь в соседнюю комнату.

У окна стоял человек, задумчиво глядя вниз, на дворцовую площадь, на раскинувшийся за территорией дворца город. Он был высок, хорошо сложен, одет в дорогую, хорошей выделки, темную кожаную одежду. На широком поясе висела кобура и нечто круглое в небольшом кожаном мешочке.

Черты лица человека были довольно приятными, разве что удивительно резкими и мрачными. Еще более мрачным и холодным был его взгляд.

В дверь постучали.

– Войди… – процедил человек, не поворачиваясь. Дверь тут же открылась, в комнату скользнул слуга, невысокий человек в парадной ливрее с золочеными галунами.

– Господин Корриган, к вам Мастер, просит принять его… – почтительно поклонившись, слуга взглянул на хозяина, ожидая его решения.

– Пусть войдет, – холодно ответил хозяин, удостоив наконец слугу взгляда. – И принеси вина.

– Да, Повелитель, – еще раз поклонившись, слуга попятился и вышел из комнаты.

Проводив его взглядом, Корриган вздохнул, затем снова взглянул сквозь витую решетку на город.

– Какое убожество… – пробормотал он и поморщился. – Это не Париж. И даже не Москва.

Послышался скрип двери, Корриган обернулся – в комнату вошел Мастер.

– Приветствую Повелителя… – Мастер слегка поклонился, опираясь на посох. Он тяжело дышал, при его одышке подъем к апартаментам Корригана был весьма трудным делом.

Корриган задумчиво взглянул на Мастера. Что тут скажешь – нужный человек, преданный. Но вряд ли его хватит надолго, скоро придется подумать о замене.