– Кому борща, сталкеры?!

Из зала не стройный, зато громкий гул голосов отозвался в том смысле, что мне, мне, мне и ещё мне. Это кроме всяких «давай», «неси» и прочего.

На плечо мне опустилась рука и кто-то негромко произнёс слегка заплетающимся языком:

– Нет, ребята, а да-давайте к нам, чего вы тут о-одни за-заседаете?

– Слушай, именинник, – Плюс, разворачиваясь, поднялся со своего места и убрал его руку с моего плеча, – мы же тебя поздравили, ну и, – он неопределённо помахал в воздухе рукой с зажатой в ней ложкой, – считай, что душой мы с тобой.

– Нет, душа это хорошо, – Звонарь о чём-то задумался. – А, нет, артефакт же такой есть, «Душа» называется.

– Спасибо, капитан Очевидность, – Плюс снова помахал ложкой. – Так вот, душой мы, как бы, с тобой, а сами, как бы, здесь, – он отложил ложку, взял Звонаря за плечи, развернул и подтолкнул в сторону остальных сталкеров. – Иди, а то там тебя друзья заждались.

Звонарь сделал несколько неуверенных шагов.

– Нет, а…

– И-ди! – перебил его Плюс.

– Голодающие чернобыльской Зоны отчуждения, налетайте!

Появился Феликс с огромной, не просто с большой, а именно что с огромной, напоминающей бак, кастрюлей в руках. Следом шла Большая Марта, с трудом балансируя стопкой тарелок. Верхнюю она пыталась придерживать подбородком, но не доставала, отчего запрокинула голову назад. Выглядело смешно.

Раздался одобрительный гул, как в театре перед началом шоу и сталкеры потянулись к стойке.

– Марта! – я приветственно помахала рукой жене бармена. Она скосила на меня глаза, но продолжала удерживать тарелки.

Наконец, Феликс водрузил свою полукастрюлю-полубак на стол около стойки и помог разгрузиться жене. Она сразу же направилась к нам, раскинув руки и широко улыбаясь:

– Привет, девочка моя, дождалась своего балабола? И тебе привет, Плюс, – она кивнула ему.

– Ты меня со Звонарём не перепутала, ёлки-иголки? – Плюс был рад Марте не меньше меня, но они всегда друг друга подкалывали и покусывали, не серьёзно, конечно же, а шутя.

– Привет, Марта, рада тебя видеть. Мы тут на твой борщ подсели, – я кивнула головой на пустые тарелки, – да и сидим тесной компанией, даже твой присоединился. Может и ты с нами? Бросишь свои поварские дела?

– Видеть-то я вас, конечно, рада, да кто ж будет тех проглотов кормить? – она мотнула головой в сторону скучковавшихся у стойки сталкеров. – Тем более, что мой тут с вами собрался зависнуть. Знаю я его, он редко, да метко.

– Жаль, – я погладила Плюса по руке. – Я тогда, наверное, тоже пойду, оставайтесь в тесной мужской компании.

– Точно не обидишься? – он с подозрением посмотрел на меня.

Я засмеялась:

– Точно-точно. Ты же меня знаешь, – и направилась к себе.

Чего мне с мужиками сидеть? Ну, то есть, мне, конечно, не привыкать с мужиками сидеть, особенно если учесть, что в напарниках их у меня аж двое, но здесь другой случай. Пусть о своём потрещат, знаю я их. Мужики за рюмкой хуже женщин, им бы только языком помолоть, не буду мешать.

Я время от времени поглядывал на ПДА, сверялся с картой. Попасть мне нужно было в определённое место. Я ведь, когда отправился за периметр, совершенно забыл, что теперь наравне со всеми сталкерами, то есть, нахожусь вне закона. И мои бывшие сослуживцы имеют право с чистой совестью открывать огонь на поражение без лишних разговоров.

– А как ты собрался за периметр попасть, если не секрет?

Плюс лежал на кровати, попыхивая сигаретой. Ноги он пристроил на спинку так, что они были значительно выше головы. Пепельница в виде огромной ракушки располагалась у него на груди.

Откуда ракушка в Зоне отчуждения?