– Ты пойдёшь, и повторишь курс лечения. Ты всё понял? – прошипела Агнесса. И мне подумалось, вот почему она «Агнесса», а не Аглая. Она шипит как змея, как это шипящее имя.

Собрав все мои душевные силы, я ответил:

– Я не позволю этого. Это не имеет смысла.

– Ч-шшто-о-о?!.. – бесцветные глаза выкатились из орбит.

– Вы не заставите меня снова. Просто смерть приходит однажды за каждым из нас, – твердея всё больше, сказал я.

– Смерть? – Агнесса задрала подбородок, глядя на меня сверху вниз, и дело было не в том, что она высока ростом, а я невелик, мы почти вровень, а в том, что она знала свою силу, а моя была только внутри меня. – Не-ет, Тан Линг, эта угроза устарела, я не повторяю сказанного несколько раз.

И смотрела на меня своими узкими зрачками, отчего глаза казались вовсе белыми и ещё более жёсткими и злыми, чем всегда.

– Смерти можешь не бояться. Но ты, кажется, привязался к девчонке? – она сощурила веки. – Так вот, Афанасий, её увезут отсюда и продадут, как обычную рабыню. Она же никто и ничто. И как она будет жить, ты даже не узнаешь.

– Вам не жаль Всеслава? Он тоже привязан к Ли, – теряя силы пробормотал я.

– Чепуха. Он мальчишка, через неделю и не вспомнит.

– Сомневаюсь, – сказал я, уже почти не слышно, хотя я не только не сомневался, я был уверен, что Всеслав будет страдать в одиночестве, даже учитывая, что он, действительно начал ходить в школу, здесь же в Вернигоре. Но друзей так и не завёл, друг у него был дома. Но Агнессе, и правда, на это плевать. – Она ваша внучка. Как вы…

– Внучка? Она мне никто. Подделка. Твоя бесполезная выдумка. И мне плевать, что с ней будет. Никто ничего не заметит. Не посмеет заметить. Все будут говорить то, что скажу я. Или ты сомневаешься?

Увы, я не сомневался. Эта женщина сделает так, как говорит. Поэтому, когда она, ещё больше сузив глаза, произнесла:

– Так что? Ли едет рабыней на восток или на юг, или она остаётся здесь, где её кормят с золотой ложки, где в своё время она составит партию доброму юноше из достойной семьи, а не будет удовлетворять потребности своего владельца или переходить из рук в руки? Решать тебе, Афанасий.

Ну что было решать? Что я мог решать?..

Да, мы промучили Ли и Еву ещё два месяца. Но ничто не помогло. Ничто не могло помочь, я, большой ученый, знаю, как никто, что если смерть должна забрать человека, то непременно заберёт и не поможет ничто. Как ничто не поможет родиться. Или умереть, если не время.

Измученная Ли после очередной пункции отправилась домой, а Ева осталась у меня в клинике, и ей становилось всё хуже. Я зашёл к ней в палату, она посмотрела на меня прозрачными светло-голубыми глазами, почти такими как у матери, только у Агнессы в них сквозила зелень и было намного меньше тепла и жизни, чем у умирающей Евы.

– Афанасий, как там Ли? – спросила она меня.

И голос её, хоть и был слаб и прозрачен, но от него у меня потеплело сердце.

– Что ты молчишь? Как там моя девочка?

– Хорошо, – солгал я. Ли не была хорошо, её лихорадило, она очень ослабла, я опасался инфекций, хотя она была не подвержена болезням, но такие пытки мало, кто мог выдержать.

– Обманываешь… – тихо проговорила Ева. – Бедная моя девочка… я не смогла стать ей хорошей матерью. Всегда мечтала о дочери, с тех пор, как играла в куклы в детстве. Но… судьба несправедлива ко мне. Сначала оказалось, что я не способна иметь детей. Потом ты подарил мне сына, сделанного по заказу моей матери. Он, конечно, прекрасный ребёнок, но… он никогда не был близок мне. Не так, как Ли. Благодаря ей… благодаря ей я узнала вкус жизни и счастья. Иначе так и умерла бы неполноценной.