– А где наш папочка, почему не с нами? – услыхал он голос жены. – Расскажите, как долетели, хорошо ли было у бабушки?

Андрей Евгеньевич вышел к ним, стал слушать.

– Хорошо было, – сказала Катя. – Каждый день пели песни и ели мороженое.

– И в зоопарк ходили, – добавил Женя.

– Каждый день? – пошутила мама.

– Нет, два раза. Мне там рысь понравилась, – вскинул руку Женя. – Хвостик такой маленький, даже нельзя помахать. И ушки с кисточками. Нам бы такую!

– А мне понравился тигр. Большой, красивый и не страшный. В общем, как на моей вышитой картине. Смотрел на меня и улыбался, будто уже давно меня знает.

– А как вам бабушка? Понравилась?

– Ну да, – сказал Женя. – Она песни поёт лучше всяких артистов. Обещала к нам приехать.

– Да, теперь её очередь – подтвердила Катя.

– Обязательно приедет, – сказала мама. – Но что-то папа молчит. Устал с вами за дорогу?

Он не хотел участвовать в разговоре. Держался так, будто ничего не произошло, и всё идёт, как раньше, как было всегда. Боялся, что не сдержится и рявкнет на жену как на изменницу.

– Как долетели, Андрюша? – спросила она и положила руку ему на плечо.

– Хорошо долетели, ты же видишь. С ними общаться одно удовольствие. Катя такая развитая, столько всего знает.

– Да, читает много. И хорошие книги. И мы с нею часто беседуем на различные темы. И учителя у неё отличные. Помнишь, их классная сказала, что, если дело с учёбой и дальше так пойдёт, она вполне может стать кандидаткой на золотую медаль. Столь ответственные слова просто так не произносят.

– При чём тут медаль? – не выдержал он. – Катя только в шестом классе, и не нужно ей дурить голову медалями.

Марина отошла, озадаченно посмотрела на мужа.

– Да, – всё-таки ты устал, – сказала она. – Сейчас покушаем и на отдых.

После ужина дети отправились спать. Марина стала гладить бельё, настороженно поглядывала на мужа, который смотрел что-то по телевизору, не включив звук. Он же в это время думал о том, к чему приведёт разговор на столь чувствительную тему, как измена. Главное – дети. Если разрыв, с кем они будут? Если с ним, полбеды. А если с матерью?

– Тебя что-то беспокоит? – не выдержала она.

– Есть одна закавыка, – сказал он, не оборачиваясь. – Какие у тебя отношения с этим… Шариковым?

– Не знаю я никакого Шарикова.

– Или как его? Что с тобой провожал меня в аэропорту.

– Воробьёв, что ли? Только тише, пожалуйста, дети спят.

– Да, он самый.

Марина отставила утюг, рассмеялась:

– Что значит, какие? Служебные, вместе работаем. Почему ты спросил?

– Мне Сысоев поведал, что видел, как утром вы вместе выходили из нашего подъезда. Поставь утюг на подставку, а то пахнет палёным.

– Ну да, ночевал у нас. Поссорился с женой и попросился переночевать. Спал в гостиной на диване. Я сама тебе хотела сказать.

– И всё?

– А что ещё? И как всё это понимать? И ты в силу своей профессии ведёшь расследование? В чём-то подозреваешь?

– Не только я, но и Сысоев.

– Неужели ты думаешь, что, если у нас кто-то переночевал, то обязательно с двусмысленной целью?

– Так было или нет?

– Не было, Андрей. И не могло быть. Тебе не в чем укорить меня. И скажи этому ублюдку… нет, сама скажу. И дам по морде. Бескорыстный сплетник и осведомитель.

Андрей выключил телевизор и встал.

– Ты права, Сысоев дерьмо. Он не знает Шекспира. Великий классик где-то устами своего героя говорил: «Не обманут тот, кто не знает, что его обманули». А Сысоев вскрыл обман.

– У Шекспира не совсем так. У него: «Не может быть обманут тот, кто сам не хочет быть обманут». Но оба они – хоть брось: и Сысоев, и твой Шекспир. Недаром наш Лев Николаевич Толстой ни во что не ставил этого любителя остренького.