В то же утро Марина и Андрей решили, что полетит Андрей. Без проблем купили электронные билеты с маршрутными квитанциями туда и обратно. Она поехала на работу и, созвонившись, встретились в аэропорту. Андрей направлялся к входу в аэропорт, когда рядом с ним затормозила Тойота, и он увидел в ней Марину. Она и водитель вышли из машины, и Марина представила его:

– Мой сотрудник Артём Григорьевич Воробьёв. Узнав, что я тороплюсь в аэропорт, вызвался отвезти. Без всяких метро и автобусов, за что ему большое спасибо.

Это был смуглый невысокий парень лет тридцати пяти, в белых кроссовках, узких джинсовых брючках, рубашке в разноцветную клетку и светлой ветровке с множеством карманов на молниях. Его не стриженные много месяцев, а может, и лет, тёмные, крашенные «под каштан», волосы забраны в массивную кичку на макушке, похожую на вторую, только маленькую, голову. Большие серые глаза смотрят внимательно и как будто ждут какого-то приказа.

После регистрации на рейс они остановились, чтобы попрощаться, и к ним подошёл сосед Андрея и Марины по этажу – розоволицый, упитанный Павел Сысоев. Он работал в мясном отделе ближнего к ним магазина «Лента», и они не только часто видели его за прилавком, но и покупали курицу и мясное филе. Поинтересовался, кто и куда летит, полюбовался кичкой Воробьёва и сказал, что он и сам только что проводил отца в командировку. И предложил Марине подбросить её домой – он тут на машине. Марина поблагодарила и отказалась – ей необходимо вернуться на работу.

Попрощались. Андрей улетел. Через день вечером вернулся с детьми. В аэропорту взяли такси и покатили домой. А когда вышли из машины, встретили Сысоева. Увидев Андрея Евгеньевича, тот отозвал его в сторонку и по-дружески сказал:

– Я вот кумекаю, говорить тебе такое щекотливое дело или нет, но всё-таки надумал сказать. Вчера утром, сидя в машине и ожидая дочку, чтобы самому отвезти её на спорт, увидел, как из нашего подъезда вышла твоя жена и этот, с кичкой.

– Т-ты не ошибся?

– Нет, Андрюша. У меня есть все основания так говорить. Их ни с кем не спутать. Кому другому я бы не сказал. А говорю тебе, так как давно уважаю.

– Сможешь подтвердить, если придётся?

– Безупречно. Из уважения к тебе. И что ты с ней теперь сделаешь?

– При чём тут она? Тут не она, тут судьба виновата.

– Чья судьба?

– Моя, конечно. С ней и буду разбираться.

– Ну-ну, конечно. Если она позволит. Интересно ты устроен.

– Ладно. Дети ждут.

Андрей Евгеньевич посмотрел на Катю и Женьку, и пошатнулся от неприятности, которую услышал от Сысоева.

– Па, идём! – позвала Катя и первая направилась к подъезду.

– Да, Катенька, я с вами, – сказал он, идя вслед за дочерью и сыном. Поднялись в лифте на шестой этаж. В квартире бельё на сушилке и работающий телевизор – уходя, жена не выключила его.

Когда она вернулась после работы и, радостная оттого, что видит сына и дочку, бросилась их обнимать, Андрей Евгеньевич сжал губы и ушёл в другую комнату. Хотелось пойти и отнять детей, чтобы она не пачкала их, не оскорбляла своим прикосновением. Но сдержался. Где-то глубоко в сознании ещё была мизерная надежда, что Сысоев, если не соврал, то ошибся, приняв другую пару за тех, о ком он сказал такую грязь. Но злая обида брала своё. И почему-то вспомнилась их первая встреча много лет назад на борту теплохода, что вёз их на остров Валаам. Оба они студенты, он юридического факультета, питерский парень, она экономического, сибирячка. Солнечный день, голубое небо, синяя вода Ладоги… Большие карие глаза Марины, её негромкий смех и нарастающая радость, что они вдвоём, что уже вместе…