– Почему она не спит ночью?

– А почему не спишь ты?

Я лишь усмехнулся ответу и отправился в дом. Коридор пустовал, кто-то уже спал в кровати, кто-то же работал, как я, Сэм и Ал, как те мужчины, дежурящие сегодня ночью. Как Бейкер, который ждал моего возвращения. Его кабинет находился на втором этаже, недалеко от большого холла, в котором мы часто собирались с ребятами, чтобы поболтать о пустяках и расслабиться. Почему нам понравилось именно это место из всего дома, объяснить мы не могли. Может, аура там была какая-то особенная. Холл мы обустроили под себя сами, прикупили подушек, кресел, чтобы с удобством проводить время, прибрались, знатно освобождая место и тем самым создавая уютное гнездо. Каждый раз, когда Бейкер выходил из комнаты и слышал чей-то смех, он приходил к нам, узнавал последние новости и возвращался к своим делам, оставляя нас самим себе. Я видел его улыбку, которую он прятал за маской отстранённости и взрослости, но было совершенно очевидно, что сам босс был бы не против схватить бутылочку пива из холодильника и присесть рядом.

Многие на моё отношение к главе отзывались негативно. Моё неподчинение, пререкания и прочие ситуации, в которых выражалась некая, как им казалось, наглость – не раз вынуждала меня выслушивать от них надоедливые речи с толикой идиотизма и нравоучений. Я же не хамил. Говорил свою точку зрения, если был не согласен, вот и всё. Где здесь неуважение? И вообще. Разве босс должен вызывать страх у своих подчинённых? Мы что, в кино, где все ходят по стеночке, потому что их могут в любой момент по ней же и размазать? Я не страшился его, но я его уважал. И слова против сказать не боялся, если был не согласен. Ничего плохого в этом нет. Уважение лучше страха.

Страх – это слабость. Слабость – уязвимость, этакая Ахиллесова пята. А уязвимость – отличный шанс для врагов, чтобы взять стрелы и уничтожить тебя, метко выстрелив в незащищённую зону.

Почему я вообще должен бояться того, на кого работаю? Разве страх и уважение должны быть равноценными понятиями? Я так не думаю. И пусть они и дальше на меня косятся и говорят, что я обнаглевший и невоспитанный сосунок, но, уж, лучше я буду игнорировать их ядовитые фразочки и жить так, как считаю нужным, чем следовать чей-то указке и трястись в углу, как битая собака.

Кеды постукивали по паркету, куртка шуршала от каждого движения. Я достал зажигалку из кармана, рассматривая изображение на ней. Провёл по выгравированному на серебристом металле фениксу. Сегодня она не понадобилась. Я поднял голову, приближаясь к кабинету, и уставился на чёрную дыру холла, которая выглядела зловеще без включённых торшеров. Отбросил детские страхи, отвернулся, постучал в дверь и сразу же услышал ответ:

– Войдите.

В кабинете было мрачно. Ночник на письменном столе из тёмного дерева освещал разложенные на нём бумаги и монитор. Стопка папок отбрасывала на шкаф тени. Мужчина, облокотившись локтем на стол, внимательно изучал документ, который держал в другой руке. От усталости он немного щурился так, что со стороны казалось, будто был чем-то недоволен. Однако я знал, что это было не так, и, перекатываясь с пяток на носки, спокойно ждал, когда Бейкер прервётся и обратит внимание на меня.

– Я получил твоё сообщение, – произнёс он и отложил бумагу на край стола.

Взгляд невольно перевёлся на неё, но Томас заметил это и накрыл ту тонкой папкой тёмно-синего цвета, словно планировал сделать так, чтобы просто освободить больше места, а не помешать мне всматриваться в документ. Я посмотрел на него.

– Ещё какие-то указания будут?