– Ты ведь не изменишься, Сэм? – девушка обхватила согревающую ладони керамику, – ты ведь другой, правда?

Химик промолчал, мрачно уставившись на дно кружки. На самом деле он не знал, что будет после того, как совершит первую пытку. Никто не гарантирует, что ты останешься прежним человеком с добрым сердцем. Да ты и не сможешь быть прежним. Ты изменишься, сломаешься и построишь нового себя. Если в жизни ты был добряк, а на работе разрывал людей в клочья, то эти две противоположности начнут конфликтовать друг с другом слишком сильно. Это уже не один человек, а целых две личности в одном теле. От такого начнёт разрывать. Сэм в этом видел лишь два исхода: либо одно существо победит и уничтожит второго, либо человек сойдёт с ума от раздвоения личности.

Жестокость сложно совместить с обычной жизнью. Можно стать почти таким же, как Боунс, – настоящим монстром, в копилку своей команды которого хотел каждый. Но Кербер уже сколько лет держался лишь Бейна и не отходил от того ни на шаг, как надрессированный пёс. Монстр Чикаго, который подчиняется лишь Маркусу. Станет ли Сэм таким же, или он сможет сохранить в себе что-то, кроме желания убивать и моментально выполнять приказы? Ответа не было, но он хотел верить в это. Рядом с ним Алекс и Лиам. Он справится, как и всегда, когда они справлялись с трудностями. Как и боролись со своими противниками, кто бы и что бы это ни было.

Жизнь состоит из борьбы, и чаще всего мы должны сражаться именно с самим собой.

Реймон улыбнулся и поднял на неё голову.

– Конечно, ведь если я сойду с пути, вы с Лиамом прекрасно проедетесь мне по морде.

Падение. Боль пронзила часть тела.

– Безнадёжно, – холодно отозвался Айзек, даже не вынимая руки из карманов.

Прошла неделя с того дня, когда Малкольм устроил мне публичное наказание. Все разбежались, как только Бейкер вернулся домой. Шакалы. Одиночки, дикари и ублюдки. После драки осталось немало синяков, а шею украшало замечательное бордово-фиолетовое колье, впечатанное в кожу его крепкими пальцами. Томас был готов прикончить любого, на кого я показал бы, однако мне пришлось поддерживать байку Рида о глупой попытке побороться с сильным противником. Проблем с подчинёнными стоило избегать. Бейкер прошёлся по мне с полным недоверия взглядом, как по идиоту, но отпустил, оставляя эту ложь на моих руках. Уверен, он не поверил. И он захочет узнать правду о случившемся сам.

– Это отвратительно, Райз, – Хилл упёрся ногой мне в живот, толкая обратно на землю.

Я выплюнул воздух и свалился на траву, после чего приподнялся и опёрся на неё руками. Почему-то мы вновь занимались на улице, а термобельё спасало положение лишь в те минуты, когда я не валялся у парня в ногах.

– Какого чёрта ты искал Малкольма? Тебе что, настолько скучно живётся?

Он снова опрокинул меня на землю с особой лёгкостью. Я приподнялся на локте и задрал голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Яркое небо ослепило меня, пришлось прищуриться.

– Лиам, я восхищаюсь тобой, – вдруг произнёс Айзек.

– Что? Восхищаешься мной?

– Да, твоей тупости просто не занимать.

– Тупости? – я уставился на него.

– Тупости, Райз.

– Отвали, Хилл, – я поднялся и отряхнул траву, которая прилипла к одежде.

– Еблан, – сказал он в заключение и скрестил руки.

Я бросил на него неодобрительный взгляд, но промолчал. Солнце вышло из-за туч и окутало задний двор теплом. Я поднял голову к лучам и довольно сощурился. Айзек, наблюдающий за мной, как за представителем особо редкого вида существа в зоопарке, склонил голову набок.

– Лиам. Тебе пора набираться уму-разуму.

Я пустил руку в волосы, убрал локоны с лица, и хмыкнул, чувствуя раздражение и неловкость от услышанного: