Федя откинулся на шезлонг. Бездонное синее небо стало чужим и далеким, юноша уже не видел его красоты. Настроение было безнадежно испорчено.

Это была последняя их встреча с Рашевской в Турции.

Весь следующий день провели в дороге. Долетели хорошо и спокойно, только долго стояли на таможне. В аэропорту встретил водитель, вещи погрузили в джип, поехали домой. На улице было холодно, шел проливной дождь. Федя смотрел в окно на грязные, залитые дождем улицы, и так тоскливо стало на душе, так захотелось вернуться обратно к теплу, морю и солнцу… Теперь это казалось далеким, призрачным и недостижимым счастьем. Юноша прижался лбом к стеклу. Ян сейчас еще в Испании, через неделю только приедет… Вот тоска!

– Что грустишь? – Наташе и самой было не весело.

– Обратно хочу. Еще и погода такая мерзкая.

– Ну… Я тоже хочу. Но все в жизни когда-то заканчивается.

Федя не ответил. Говорить не хотелось, и разговор, исчерпав себя, сошел на нет.

Дома, не зная, чем себя занять, Федя лежал на диване и тупо смотрел в потолок, перебирая в памяти море событий, произошедших с ним в Турции. Думал, что это, наверное, была лучшая поездка в его жизни. Вспоминал Лейлу, как с ней было легко и здорово, их долгие ночные прогулки, поцелуи при луне… Но тут перед глазами, словно навязчивая тень, всплывал образ Рашевской, ее точеная фигурка то в белоснежном, то в бирюзовом купальнике, влажные волосы, небрежно рассыпанные по плечам… тот парень, с которым она ушла во время их последней встречи… Федя с раздражением прогнал эту мысль. Вспомнились золотые пластины. Как-то странно все. Ненормально. Кстати, карта памяти ведь осталась!

Федя вскочил с дивана, достал маленькую карту из неразобранного чемодана, нашел в ящике стола кардридер, подключил к компьютеру. Нашел фотографии, которые он сделал в гроте, перед тем как камера сломалась. Федя вгляделся в снимок, и его лоб покрылся холодным потом. На фотографии вокруг грота светилось большое пятно. И пятно определенно имело форму того же загадочного знака. Литвинов наскоро пролистал снимки, сделанные в этом странном месте. Светящееся пятно было на всех фото: где-то оно виднелось очень четко, где-то – расплывчато и неясно, но оно было.

Федя, в волнении, выбежал из комнаты, заглянул к матери:

– Мам, пойдем со мной на минутку, я тебе кое-что покажу.

Наташа нехотя поднялась из плена мягких складок уютного кресла. Вошли к Феде.

– Ну что там у тебя? – Наташе не терпелось вернуться в блаженное состояние отдыха.

– Там фотограф… – подросток прервался на полуслове. Ноутбук был закрыт.

– Что за фигня… – пробормотал Литвинов. – Подожди секунду.

Федя быстро включил ноутбук, снова открыл карту памяти. Все фотографии, сделанные в гроте, исчезли. Ни одной. Остальные снимки на месте, а эти – будто их и не было. Юноша побледнел.

– Федя, что с тобой?

– Ничего… Мам, никто же не мог сейчас ко мне в комнату зайти, пока я к тебе ходил?

– А что такое?

– Ну, с карты исчезли те снимки, которые я хотел тебе показать.

– Не говори глупости. Как они могли исчезнуть?

– Не знаю. Может, кто-то удалил?

– Кто? Сейчас никого из прислуги дома нет. Олег спит, да ему это и незачем. Может, ты сам случайно какую-нибудь не ту кнопку нажал?

– Наверное… – пробормотал Федя, ощущая, что сходит с ума. – Хочешь другие фотки посмотреть?

– Ну давай, посмотрим.

Фотографий было много, и смотрели их долго. Федя еще надеялся, что снимки, возможно, куда-нибудь переместились, однако… фотографии закончились, ожидания не оправдались. Наташа ушла, а Федя, пытаясь себя как-то успокоить, лег на диван. Успокоиться не получалось. Юноша встал, подошел к шкафу, достал Сосуд. Жидкость почти вся окрасилась в темно-синий цвет. «Это цвет страха», – слова всплыли воспоминанием. Федя усмехнулся и засунул Сосуд обратно. Ему действительно было страшно. Очень страшно.