Первым попал под удар Аркин. Пока пограничные крепости с реки Праты еще только отсылали тревожные донесения о появлении вражеских войск, и баронства горного Фалеона докладывали, что держат на замке перевалы перед стоящими в долинах отрядами Тарманской пехоты, вражеский флот высадился в только что освободившихся ото льдов фьордах Аркинского герцогства.

Враг не стал юлить и хитрить, высаживаясь мелкими группками в небольших бухточках, в несчетном количестве присутствующих на северных берегах Аркина. Они пошли прямой дорогой, ранним утром ворвавшись в акваторию самого большого пограничного города-крепости герцогства Стронгхолда.

Стронгхолд был самым большим портом на побережье. И самой сильной крепостью северных границ. Несколько десятков боевых кораблей, стоящих на рейде и пришвартованных на причалах города, не успели предпринять практически ничего.

А единственным, что успел сделать комендант крепости, была срочная отправка гонца в столицу провинции. Город лихорадочно готовился противостоянию высадке десанта и в худшем случае к длительной осаде, но стремительно разворачивающиеся события шли вразрез с планами коменданта.

Корабли, которые должны были защитить город с моря, даже, несмотря на то, что в это утро часть экипажей уже вернулась на суда из ночного увольнения, не смогли противостоять врагу даже получаса. Два десятка десантных кораблей Тармана, сопровождаемые всего лишь тремя фрегатами, прошли через боевой флот Аркина словно нож сквозь масло.

Естественно, здесь не обошлось без черного колдовства. Стоящий на носу головного фрегата колдун в темных одеяниях поднял к небу жезл, и струи огня ударили в разворачивающиеся в боевой порядок корабли Тиррской флотилии. Безжалостное пламя охватывало паруса, деревянные борта и матросов, сжигая все без разбора в считанные секунды. Сожженные корабли не успевали уйти ко дну, а суда агрессоров уже величественно и неспешно проходили между ними, устремляясь к причалам.

Комендант крепости был старым служакой, и пусть судьба и мирная жизнь не дала ему вдоволь повоевать, а только пару раз столкнутся с пиратами в открытом море, действовал он быстро, решительно и грамотно. Как только первый язык пламени колдовского огня объял свою первую жертву, комендант приказал срочно снимать матросов со стоящих у причала кораблей. А суматошно и неумело строящихся боевым порядком крепостных копейщиков погнал внутрь крепости на стены цитадели.

Может ему бы и удалось дать достойный отпор врагу, и надолго связать их силы на подступах к городу, а возможно и сбросить самоуверенный десант в холодные волны Северного моря, да только где тягаться честной стали с непотребным колдовством тарманцев. Не было в пограничном портовом городе пару сотен сионов, одним своим присутствием сводящим на нет вражьи чары. Да где они теперь славные борцы с черным колдовством. Поди, во всем Тире их теперь не найдется и трех тысяч, а гарнизоном из двух сотен не может похвастаться, наверно, и сам первопрестольный Амелит.

Крепость была обречена. Десант высаживался неспешно и основательно, как- будто не шел на штурм вражеской цитадели, а просто прибыл с торговой экспедицией. Да и не было в штурме особого смысла. Всю баталию вел и выиграл один единственный человек – колдун в черных одеждах. С помощью пылающего жезла он поднял волну пламени, которая накрыла стены крепости, сметая все на своем пути.

Комендант Стронхолдской цитадели погиб в первых рядах защитников, встав на стены вместе с обычными копейщиками. Бесславная и бесполезная смерть. Одна из нескольких тысяч в тот день.