Курьер, не подозревая о надвигающейся буре, робко подошёл к стойке администратора, а потом, по велению судьбы и планировки офиса, направился прямиком к Валентине. Вид у него был такой, словно он одновременно искренне рад новой доставке и смертельно боится опоздать с заказом и потерять премию в пятьсот рублей.

Когда между ним и Валей осталось каких—то три метра, голос Кляпы в её голове достиг апогея истерического возбуждения:

– Валюша, ВПЕРЁД! Захвати его, оплодотвори и запусти в космос! Или наоборот – неважно, главное срочно!

Валя встала. Медленно. Театрально. С таким лицом, будто собиралась вручить курьеру не бумажку для подписи, а личный билет на корабль без возврата. Офис замер в предвкушении новой сцены из этой безумной пьесы.

Она сделала шаг вперёд, ещё один. Подошла вплотную, заглянула ему прямо в глаза – ясные, добрые, чуть растерянные – и, вложив в голос всю свою боль, ярость, абсурд и долю актёрского вдохновения, громко, чётко, на весь офис произнесла:

– Беги отсюда, пока не поздно! Они хотят оплодотворить меня твоим генетическим материалом и отправить в космос!

Голос её прозвучал торжественно, с такой интонацией, с какой обычно сообщают о приближении конца света или начале всеобщей эвакуации.

В офисе повисла звенящая тишина, в которой можно было расслышать, как кто—то в дальнем углу давится собственным кофе.

Курьер застыл, словно его ударило током от старой розетки. Глаза его, и без того немаленькие, расширились до размеров блюдец из советского буфета. На секунду показалось, что он вообще перестал дышать.

А потом Валя, с самым невинным видом, медленно подняла руку, будто собираясь благословить беднягу на последний путь, и вкрадчиво добавила:

– Мы выбрали тебя…

Эти три слова добили несчастного. Коробка в его руках жалобно дрогнула вместе с запястьями, паренёк дёрнулся всем телом, как под током, и тяжело уронил груз на пол, раскидав вокруг какие—то папки, брошюры и кучу упаковочного мусора, словно под аккомпанемент невидимого оркестра паники.

Парень отшатнулся на шаг назад, споткнулся о край ковролина, чуть не рухнул, но чудом удержался на ногах, размахивая руками, как молодой альбатрос, впервые выбравшийся на скользкую палубу.

Валя наблюдала за этим с безмятежной улыбкой Будды, которому наконец—то удалось убедить кого—то в бессмысленности бытия.

Курьер смотрел на неё с ужасом, полным священного трепета, как на ведьму из третьесортного малобюджетного хоррора, неожиданно ожившую в полдень.

Валя, не теряя ни секунды, резко хлопнула себя по животу и с придурковатой торжественностью выкрикнула:

– Начинается процесс передачи семени избранной!

От этих слов курьер взвыл каким—то непередаваемым звуком, одновременно похожим на визг чайника и скулёж щенка, развернулся и стремительно выбежал из офиса, лавируя между столами, стульями и сотрудниками, как марафонец, догоняющий последний автобус.

Петя из бухгалтерии, стоявший у ксерокса, в шоке уронил пачку договоров, Таня из IT рефлекторно перекрестилась, а отдел кадров молча засекал время, через сколько минут курьер подаст в суд за моральную травму.

Валя, не теряя достоинства, аккуратно подняла коробку, отряхнула её от обёрточной бумаги и с королевским спокойствием поставила на свой стол, как трофей.

Кляпа в голове сначала осела в молчании, словно к ней поступила информация о падении всех запасов шоколада на планете, а потом тихо, с лёгкой истерической ноткой, простонала:

– Ну ты, Валюша, зверь. Просто зверь! Я в шоке. Я в любовном шоке! Я тебя одновременно ненавижу и обожаю! Где мои таблетки?!

А Валя чувствовала, как по её телу разливается приятное, тёплое ощущение победы. Лёгкость. Свобода. Словно скинула с себя не только блузку с кривыми пуговицами, но и всю липкую паутину чужих ожиданий.